Читать книгу - "Замок пепельной розы. Книга 2 - Анна Снегова"

Разве можно о чём-то вообще помнить, когда дыхание перехватывает в груди и подкашиваются ноги?

Мы сегодня оба в цветах пепла. Мы сегодня оба подходим друг к другу осторожно, будто ступаем по битому стеклу — и стараемся, чтоб оно не издало ни звука и не спугнуло нашу неведомую добычу. Живое волшебство, которое этим вечером пытаемся приманить на свет наших душ.

Хотя… может, я ошибаюсь. И это вовсе не мы, а оно — семечко — ловит нас незримыми путами сейчас, притаилось там, посреди всей этой пышной мишуры, вросшее в доски стола, и следит, пристально следит за тем, что мы станем делать дальше.

Дорн останавливается в шаге от меня, не сводя немигающего взгляда. Я уже забыла, как величественно он выглядит, когда изменяет своей привычке одеваться удобно и вместо этого даёт волю наследственной аристократичности и герцогскому шику. Белоснежное кружевное жабо на мерцающей серой ткани сюртука смотрится так, что можно хоть сейчас на королевский приём. Руки муж держит за спиной. Молчит. Значит, первый ход за мной.

Повинуясь наитию, опускаюсь в глубоком реверансе. Хорошая жена всегда выказывает почтение супругу.

По тому, как вспыхнула и стала гореть кожа декольте, понимаю, что эта часть моего туалета явно не обойдена герцогским вниманием. Пожалуй, стоит признать, что Тилль определённо понимает в таких штучках. Выпрямляюсь, одновременно судорожно роясь в памяти в надежде вспомнить, что там было, в тех постыдных заметках с наставлениями.

А тем временем дражайший супруг не предпринимает ни малейших попыток мне помочь. Но ведь даже в театре бывают суфлёры! По-прежнему не решаюсь поднять глаз — не могу долго смотреть в лицо мужу, мой взгляд пытается найти пристанище то на зеркально начищенной пуговице камзола, то на падающей на лоб пряди непослушных тёмных волос — вопреки столичной моде Морриган и не думает их прилизывать и помадить.

Нервно улыбаюсь, заправляя собственный небрежно завитой локон за ухо. Ну их, эти «игривые»! Ужасно мешаются. Повожу плечом, чувствуя, как до обидного болезненно врезается корсет в нежную кожу.

— Здесь так красиво… Выглядит, как настоящее свидание! — хриплый голос меня не слушается.

— Возможно, потому что это оно и есть.

Я давлюсь новой порцией комплиментов убранству зала и снова замолкаю. И вроде бы не глупая девушка, прекрасно понимаю, что всё игра и пустое… но сердце принимается нестись вскачь, и вопреки всему какая-то часть меня воспринимает его слова всерьёз.

Ну же, Элис! Не будь дурой, соберись!

«Говорить следует низким грудным голосом, да к тому же медленно, чередуя слова с дыханием. Лучше всего делать это на выдохе. Тренируйте речь на три такта, а никак не на два — скажем, не «погода хорошая», а «погода нынче дивно хороша!» Губки слегка приоткрыты, лёгкая улыбка…».

При попытках собрать все советы Тилль в одну кучу у меня стал плавиться мозг. Как — ну как, скажите на милость, можно выдыхать и разговаривать? Да еще одновременно говорить и приоткрывать рот? Держа при этом непринуждённую улыбку слегка стукнутой дурочки. А речь на три такта… мамочки, это как вообще?!

И всё же я решила рискнуть.

Прочистила горло, и бросилась в бой.

— Мне чрезвычайно… — Нет, не так, ниже голос, ниже!… — лестно ваше внимание, мой дорогой супруг! — Так… три такта сделала, будь они не ладны, что там дальше… а, да, ещё было что-то про комплименты… — Вечер просто волшебный, и вы подготовились к моему приходу… прибытию… появлению с таким… такой фантазией и вкусом! Я чувствую себя счастливейшей из женщин. — Если я продолжу держать улыбку, точно заработаю паралич лица. — Что у нас на ужин, любовь моя?

На этом месте я сбилась, потому что не сообразила, что нужно сделать именно сейчас — выдыхать, приоткрывать рот или улыбаться. Всё одновременно почему-то не получалось.

Да ещё муж имел наглость не то что мне не помогать, а самым вопиющим образом мешать!

Потому что на протяжении всего моего монолога он выдал такую богатую игру лицом, что мои тщедушные попытки игры голосом могли отдыхать в сторонке.

Сначала Дорн удивлённо выгибал бровь. Потом в его глазах стали плясать искры смеха. Стало ясно, что он едва сдерживает улыбку. Под конец его дрогнувшие губы окончательно похоронили мои иллюзии о собственном актёрском мастерстве.

Если дело так пойдёт дальше, то я не справлюсь. Кажется, меня не воспринимают всерьёз. Мы по-прежнему остаёмся в разных весовых категориях — герцог Морриган, мечта всех женщин, импозантный и величественный, и неуклюжая Бульдожка Элис, которая пытается примерить маску не своей роли и платье не со своего плеча.

— На ужин у нас будет еда, любовь моя! — проворчал Дорн и шагнул ко мне ближе. А я как заворожённая смотрела на его губы, с которых это «любовь моя» сорвалось намного непринуждённее, чем с моих.

И тут меня осенило.

Я хочу, чтобы он меня поцеловал сегодня вечером.

Не ради великой цели, не ради возрождения Замка пепельной розы, не потому, что это удачно впишется в спектакль.

Просто потому, что я умираю, как хочу.