Читать книгу - "По ту сторону жизни - Екатерина Лесина"

— Мой брат заговорил о том, что работа была сложной… напряженной… и в целом негоже женщине заниматься подобными делами. Он стал очень любезным, будто чувствовал ее сомнения. — Дядюшка щелкнул пальцами и уставился на пустую ладонь. — Или мою симпатию.

Он сделал глубокий вдох и закашлялся, закрывая рот все тем же полосатым нелепым платком. Плечи его сотрясались, а я ощутила острый резкий запах крови.

Это ложь, что со временем клятвы ослабевают.

Такие — лишь врастают глубже, и… теория теорией, а практика, похоже, давалась дядюшке нелегко. Между тем Монк поднялся и, прихрамывая на обе ноги, подошел к Фердинанду. Беловатые пухлые ладошки легли на щеки, и дядюшка дернулся было, но вырваться из цепких объятий света не так-то просто.

— Я, — голос Монка был тих и скучен, — силой, данной мне, освобождаю тебя… от клятвы. И от крови, пролитой не по твоему желанию…

Свет был… неприятным. Жестким. Ярким. И обжигающим. Я поморщилась, а вот Вильгельм произнес нехорошее такое слово.

— Свет услышал, — ответил Монк, прикрыв глаза, из которых градом катились кровавые слезы. — И виновные понесут заслуженную кару.

Ох, чуется, Святой престол ждут изрядные перемены.

С другой стороны, неужто они и вправду надеялись, что их участие… вернее, неучастие, останется незамеченным? Не жаль и… совсем не жаль.

— Благодарю, — сипло ответил дядюшка.

А я подала стакан воды.

И его приняли, ответив кивком. Он пил жадно и, допив, просипел:

— Еще.

А Монк вернулся в свой угол и, присев на диванчик, сложил вялые руки на коленях. Глаза его по-прежнему были закрыты, а вот кровь впиталась сквозь кожу, оставляя на щеках лишь бурые пятна.

— Меня тоже отослали. Мое имя стояло в отчетах, но вот делиться славой отец не собирался… не со мной.

Кровь из носу продолжала идти, и дядюшка сгреб со стола серую салфетку, прижал ее к лицу.

— Впрочем, я не скажу, что сильно огорчился. В тот момент меня куда больше занимала одна глубоко практическая проблема. Мне было запрещено покидать пределы империи… я ведь мог принести пользу роду. Много пользы… это первая проблема. И вторая — страх Франсин, которая вполне ясно осознавала некоторые… свои перспективы. Как, собственно говоря, и я сам. Мне, знаете ли, вовсе не хотелось становиться собственностью рода… этаким счетоводом на службе. А на большее у них фантазии бы не хватило.

У родственной крови был особый аромат. Горьковатый, чуть сдобренный полынью и ветивером. И легкая кислая нота присутствовала тоже. Я запомнила этот запах, просто на всякий случай.

— Поэтому я отправился к куратору и сказал прямо, что в случае, если я вынужден буду вернуться домой, корона может забыть о моих будущих разработках… как и о прошлых. Патентное право никто не отменял.

Я склонила голову, признавая, что для сложившейся ситуации выход был, пожалуй, оптимальным. Конечно, судиться с короной дело неблагодарное, но… почему бы и не попробовать?

— К сожалению, избавить меня от клятвы не вышло, но в остальном… отец выразился ясно: роду не нужен такой неблагодарный ублюдок. Полагаю, на него пришлось хорошо надавить, и в немалой степени это получилось благодаря провалу проекта.

О да…

Сложно представить, в какой дед был ярости. Еще недавно полагал себя победителем, а в итоге лишился и мечты, и ценной собственности, которую пришлось уступить короне, дабы избежать некоторых неприятных обвинений.

Эксперименты — дело такое… опасное. В том числе и для экспериментирующих.

— Я знаю, что Франсин обратилась с прошением о разводе, но… после отозвала его.

— Почему?

Пожатие плечами.

— Ее убедили, что будущее дочери не стоит скандала.

Шантаж, стало быть. Или мягкий, исподволь, или прямой. Весьма действенный метод, главное, не переборщить, чтобы страх не заставил жертву перейти к действиям активным и контролю не поддающимся.

— Вы встречались после… завершения эксперимента, — по выражению лица Вильгельма было ясно, что он думает о подобных экспериментах и отдельных экспериментаторах.

— Да… незадолго до… несчастья. Я пытался пересечься с ней раньше, но… она сказала, что не стоит искать встреч, что это лишь всем навредит.

— Кому?

— Понятия не имею. Знаю лишь, что выглядела она несчастной.

— А вы не пытались как-то ее…

— Что? Спасти? Похитить и увезти в далекие края? Я предлагал переправить ее на Острова. Я по-прежнему не мог уехать, запрет действовал, и корона не собиралась его отменять.

Действительно, к чему рисковать? Вдруг да уедет полезный человек и работать станет на тех же Островах. Там-то найдется кому оценить талант по достоинству.

— Но у меня остались связи. Знакомства. Ей бы помогли устроиться. И не только ей. Она бы никогда не оставила дочь…

Приятно, чтоб его…

— Она отказалась. Признаюсь, в последний раз ее упрямство вывело меня из себя. Я позволил себе некоторую несдержанность в словах, чем, возможно, обидел ее. Я просил прощения в письмах, но мне не отвечали… не уверен, что она вообще получала эти письма. В любом случае это был ее выбор.

И мне хотелось бы узнать, что именно заставило матушку остаться. Вновь вспыхнувшая любовь к отцу? Или, скорее, опасения, что он не оставит побег безнаказанным.

Некроманты мстительны. Злопамятны. А некоторые еще и весьма талантливы.