Читать книгу - "Крысиный Вор - Антон Орлов"

Обычно люди не видят тех, кто находится за чертой, разделяющей мир живых и все остальное, но она его увидела.

– Котик, иди ко мне! Какой ты худущий, облезлый… Раз тебя сюда пускают, ты не заразный. Ой, ты же совсем ничего не весишь… Тебя тут, что ли, не кормят?

Местные негодующе завопили, когда он одним прыжком очутился у нее на коленях, но ничего поделать не могли: он ведь не просто так, а пришел на зов!

– Так ты мне, что ли, кажешься?.. – Она потрясенно понизила голос, когда погладила его – и рука прошла сквозь «котика». – Здравствуйте, глюки… Что они в этот раз вкололи, если ко мне с этой штуки несуществующие коты в гости приходят? Будем считать, что ты мой воображаемый друг, и все под контролем. Ты ведь хороший, правда?

Она была вся тонкая, но с большим животом и с пышной шапкой коротко стриженных вьющихся волос. Лучистые глаза на исхудалом лице казались огромными. У нее было красивое имя: Аннабель Лагайм На Сохранении Первая Группа Риска.

Наглость чужака местных возмутила, потому что Аннабель была из тех, у кого двойная нить жизни – и, значит, она могла открыть для кого-нибудь Врата в мир живых. Несколько раз недовольные устраивали ему трепку, он огрызался и бегал от них, но все равно кружил около Аннабель, без всякой надежды, просто потому, что она его позвала, и она ему нравилась, и хотелось быть рядом. Правда, больше она его не видела и не звала.

Он тогда первый заметил, что с ней происходит что-то неладное. Еще до того, как подняли тревогу сотканные из плотной материи приборы. Малая нить жизни внутри Аннабель начала мерцать: то есть – то нет, то есть – то нет… Он понял: если порвется, главная нить порвется вслед за ней, и смогут ли удержать Аннабель на своей стороне другие живые с их инструментами – это еще надвое.

Выскочив из укрытия, где прятался от местных, он ринулся вперед. Кто-то попытался его схватить, он вывернулся, его даже всем скопом не смогли остановить. Едва успел, чтобы зажать зубами оба конца порвавшейся малой нити.

Никто из остальных не смог бы этого сделать, но он обладал способностью и перекусить, и удержать нить жизни. Знание о том, как нужно действовать, было привычным и определенным, словно возникло окошко в тумане: он все забыл, но ничего не потерял.

Он начал переливать в Аннабель свою энергию: запас невелик, но это должно ей помочь. О себе он в тот момент не думал вовсе и сперва удивился, почувствовав, что силы у него не заканчиваются, а прибывают. Это Аннабель с ним делилась: он отдавал ей, она – ему, вот у них и получилась закольцовка в «восьмерку».

При обычной закольцовке каждый берет у другого, и никто не остается в проигрыше, а суммарное количество энергии не меняется. При «восьмерке» каждый отдает другому – и общее для них количество энергии возрастает.

– Ты только держись, я с тобой, все в порядке, – слабым голосом бормотала Аннабель Лагайм Первая Группа Риска, в то время как над ней суетились другие живые со своими инструментами. – Ты мне нужен, ты мне очень нужен… Давай, постарайся выжить, пожалуйста…

Ему она все это говорила – или кому-то другому? Вроде бы ему. Теперь уже ему.

С того мгновения он всегда был с ней, потому что держал малую нить: только выпусти, и конец. Витавшие вокруг местные ругали «этого пролазу» на чем свет стоит, но чувствовали, что такой фокус им не по зубам – хоть в прямом, хоть в переносном смысле. Аннабель часто с ним разговаривала. А потом наступил момент, когда что-то начало происходить – с ней, с ним, со всем окружающим миром. Стало больно, невыносимо больно, но он понял, что это Аннабель открывает для него Врата Жизни, и тогда мир, словно взорвавшись, развернулся громадным ослепительно-ярким цветком, наконец-то принимая его по-настоящему…

Дальше как отрезало. Неизвестно, что было дальше. Хантре несколько раз моргнул в темноте, провел ладонью по мокрому от испарины лицу. Звякнули цепи.

Это воспоминание стало для него событием неоценимой важности, однако ничего не могло поменять в его настоящем, ограниченном стенами тесной и грязной тюремной камеры.

У Шныря поджилки тряслись от страха, пока он полз в темноте по извилистым норам. Если шершавый глиняный шар, спрятанный за пазухой, разобьется или хотя бы треснет – даже горстки пепла от сиротинушки не останется, и никто о нем не вспомнит, слезинки не прольет, и подлый рыжий крысокрад будет радостно хохотать на его поминках…

Последняя мысль придала сил: нет уж, ворюга, назло тебе не сгину! Как и всякий гнупи, Шнырь любил делать назло. Он насупился и с удвоенной энергией заработал локтями и коленями, одолевая пологий подъем. Это не помешало ему всплакнуть о том, что его славная зеленая курточка порвалась на локтях. На коленках тоже прорехи, но штанов не жалко – что такое для гнупи штаны? Шнырь спасет господина и будет самым первым героем, назло Крысиному Вору, который как пить дать считает, что это он лучше всех!

Наконец посланец добрался до цели и свою ужасную ношу доставил в целости и сохранности. Поскребся в камень, которым задвинули лаз. Господин отозвался не сразу, и Шнырь почуял, что ему совсем худо, но когда выложил гостинец от Лиса, тот мигом воспрянул.

– Давай сюда, – говорил он тихо и слегка шепелявил. – Зелье принес? Сейчас забейся подальше в нору, если на тебя хоть искра попадет – не будет больше никакого Шныря.

Гнупи и сам об этом знал. Пламень Анхады, зачерпнутый Лисом из огненной реки Нижнего мира, сжигает любые заклятья, вплетенные в материальные предметы, уничтожает волшебные и зачарованные вещи – и заодно с этим смертельно опасен для волшебного народца. Человеку – не важно, магу или нет – ничего не сделается, кроме ожогов, а какой-нибудь Шнырь попросту исчезнет, не успев и глазом моргнуть.

Тейзург неловко свинтил израненными пальцами пробку и припал к флакону с обезболивающим зельем – это было последнее, что увидел посланец, проворно отползая в нору задом наперед.

Через некоторое время до него донесся глухой стон, потом тихое звяканье.

– Где ты там? – позвал господин. – Иди сюда, живо!

Шнырь вернулся в камеру и деловито вытащил из-за пазухи еще два тряпичных свертка. В одном был все тот же зачарованный напильник, теперь маг с его помощью в два счета расправился с оковами, которые превратились в обыкновенные железяки. Там, где они соприкасались с кожей – на шее, на запястьях и на лодыжках, – остались сочащиеся сукровицей воспаленные ссадины.

Гнупи тем временем развернул вторую тряпицу.

– А это вам, господин, жертвенное мяско от господина Лиса, вкусная печеночка, подкрепиться перед побегом!

– Спасибо. – Тейзург, не размыкая губ, саркастически ухмыльнулся. – А смолоть это мяско в фарш вы с Лисом, такие заботливые, не догадались?

– Зачем же вкуснятину – в фарш? – всплеснул руками Шнырь.

– Затем, что целых зубов у меня осталось меньше половины.

– Ох, беда-то какая, господин, ох, они злыдни-изверги… Но вы же маг, вы же себе новые зубы вырастите, а им отомстите, хе-хе, из ихних зубов сделаете цацки! А давайте, я вам разжую печеночку в кашицу, и вам ее только проглотить останется? Чего-нибудь надо – зовите Шныря, он на все мастак!