Читать книгу - "Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук"

Тогда может «карпы»? Однажды они ранили его ножом, и Регарди пришлось несколько месяцев проваляться в постели. А потом еще много недель провести на шелковичных фермах, отрабатывая приговор местного судьи за драку. На том случае стычки с «карпами» не прекратились, хотя урок из него извлекли все. Работать на фермах никому не хотелось, а сидеть в тюрьме за убийство и подавно. Когда Арлинг появился в городе после ранения, Фарк, вожак «карпов», первым нашел его, предложив впредь холодное оружие не использовать. С тех пор у них с «карпами» случилось много поединков, в ходе которых каждая из сторон отрабатывала знания, полученные в тренировочных залах, на практике. Нет, «карпы» тоже не могли быть его врагами.

Следующим Арлинг вспомнил Сохо. Сын имана имел много недостатков, из которых главным был тот, что связывал его родственными узами с учителем. К тому же, этот кучеяр был по-настоящему опасен. Как-то он грозился выгнать его из школы и отослать обратно в Согдарию. Много месяцев после того разговора Арлинг ждал людей от Канцлера, но никто так и не появился. Правда, когда в школу прибыла очередная комиссия, проверяющая летние экзамены, на Регарди обратили пристальное внимание, но к тому времени у мистика был спасительный документ из Образовательной Коллегии, и к Арлингу быстро потеряли интерес. Сам Сохо еще несколько раз приезжал в Балидет, но они не встречались, так как в школе он больше не останавливался. Несмотря на сильную неприязнь, Регарди не мог назвать своим врагом сына человека, который значил для него так много.

А может, им был Рэм? На их единственной встрече он здорово побил его, из-за чего Арлингу пришлось терять время на больничной койке еще много недель. Но ответ был очевиден. Рэм был халруджи и действовал не по своей воле.

Дядя Абир его предал, оставив погибать на улицах Балидета, но если бы не он, Арлинг умер бы еще раньше – в приюте для слепых или в отцовском доме в Согдиане.

Возможно, его враги остались в прошлом в далекой Согдарии? К примеру, Тереза. Она выдала Магду палачу, приведя ее к гибели. Но если она когда-то и была его врагом, то теперь превратилась в прах – вместе с миром, который он покинул много лет назад. То же можно было сказать и о Канцлере, который отдал приказ о казне Фадуны. Он был пеплом воспоминаний, который рассеивался при первом порыве сикелийского ветра.

Даррен… Имя всплыло из закоулков памяти тяжело и неохотно. Человек, который его предал и лишил света. Человек, убивший Арлинга Регарди, сына Канцлера великой империи. Он тоже остался в прошлом, но назвать его прахом не получалось. «Худшие враги – из бывших друзей, потому что они бьют по твоим самым уязвимым местам», – сказал ему однажды иман, не подозревая, как сильно взволновал ученика своими словами. И хотя Арлингу хотелось назвать Монтеро врагом, что-то мешало ему это сделать. Поэтому он выбрал легкий вариант.

– У меня нет врагов, Атрея, – серьезно ответил Регарди. – А почему ты спросила?

– Плохо, – задумчиво произнесла кучеярка. – Самый опасный враг – это когда его нет. Или когда ты о нем не подозреваешь. Я вспоминаю свою жизнь, и понимаю, что у меня никогда не было настоящих врагов. А значит, что-то я упустила. Я хочу, чтобы у тебя появился враг. Человек, у которого его нет, беден и слаб.

«Странное пожелание», – подумал он, но вслух ничего не сказал. Настроение кучеярки настораживало. Будто она…

– Я пришла попрощаться, Арлинг, – просто сказала Атрея. – Мы больше не встретимся. Я не знала своих врагов, но у меня был друг. Я благодарна тебе за все. За наши разговоры, за твою улыбку и даже за твое неверие.

Смысл ее слов дошел не сразу.

– Как не встретимся? – не понял он. – Ты уезжаешь? Надолго?

– Навсегда, – кучеярка тяжело оперлась о его руку, вставая. – Меня ждет Нехебкай. Первые дочери жриц всегда к нему уходят. Одни раньше, другие позже. Время на исходе, Изменяющий уже ищет дорогу домой. Я давно должна была быть с ним.

– Атрея, о чем ты говоришь?

– Тсс, – тонкий, пахнущий сандалом палец прижался к его губам. – Это неизбежность. Как время. Оно – великолепный учитель, но, к сожалению, убивает своих учеников. У меня к тебе есть две просьбы. Последние.

Регарди молча кивнул, все еще не понимая, что задумала эта сумасшедшая кучеярка.

– Завтра я буду прощаться с людьми, – вздохнула Атрея. – Это такой обычай. Ты придешь?

Снова кивок. Понимая, что нужно что-то сказать, Арлинг не находил слов.

– Это хорошо, – улыбнулась сестра имана. – Вторая просьба сложнее. Как говорит моя мать, правильное лекарство неприятно на вкус, но лечит болезнь. Знаю, что я надоела тебе, но сейчас ты услышишь эти слова от меня в последний раз. Стань Индиговым, Лин. Выберет ли тебя иман, пройдешь ли ты Испытание Смертью, примет ли тебя Пустошь – все это неважно. Стань Индиговым в своем сердце. Обещай, что сделаешь это. Ради меня.

И хотя ему хотелось кричать и ругаться, Регарди заставил себя улыбнуться.

– Конечно, мой друг, – ответил он, не зная, кому лгал больше: себе или Атрее.

* * *

Так быстро Арлинг давно не бегал. Концы головного платка развевались, словно боевой стяг, ноги едва касались земли, руки отталкивались от воздуха. Еще немного и он мог бы взлететь. Злость придавала силы. Ему казалось, что от него отлетали искры негодования, а оставшиеся на песке следы были горячее полуденной мостовой, раскаленной сикелийским солнцем.

Дорога до школы стала бесконечно длинной, покрывшись многочисленными препятствиями: опрокинувшийся воз с арбузами, неожиданные учения гарнизона, свора бродячих псов, решившая погреться на солнце посреди улицы, караван с соляными плитами из Муссавората, растянувшийся на целый квартал…

В школе легче не оказалось. Обнаружив, что ворота заперты, Регарди не стал дожидаться слуги и перемахнул через них, едва не свернув себе шею. Приземлился он тоже неудачно. Раздавил забытую кем-то курильницу, опрокинув на себя масло. Это означало, что густой шлейф из красного сандала и гвоздики будет тянуться за ним еще долго. У входа в Дом Неба пришлось проталкиваться сквозь толпу младших учеников, у которых только что кончились уроки. Какой-то мальчишка сунулся ему под ноги, в результате чего оба едва не свалились с лестницы. С трудом сдерживая злость, Регарди влетел в Смотровую Башню, едва не врезался по пути в Джайпа, увернулся от подзатыльника и, нырнув в коридор, оказался перед заветной дверью. Вот она – комната имана.

Впрочем, всех этих усилий можно было избежать. Что ему стоило задержать Атрею и не тратить целый час на дурацкие размышления, которые все равно ни к чему не привели?

– Ваша сестра сошла с ума! – выпалил Регарди, врываясь в кабинет. Едва почувствовав на себе взгляд мистика, Арлинг понял, что если бы он зашел, постучавшись, шансов на удачный исход разговора было бы больше.

– Атрея приходила ко мне прощаться, учитель, – продолжил он, стараясь придать голосу спокойствие. – Кажется, она решила умереть.

– Я знаю, – ответил мистик. – Она была хорошей сестрой, прекрасной женщиной, верным другом. Умная, честная, справедливая. Такие рождаются редко. Я горжусь тем, что последние годы ее жизни мы провели вместе.