Читать книгу - "Убийца Гора - Джон Норман"

Я подобрал короткий нож, оборвавший жизнь Мипа, и заткнул его под ремень.

Платформы с усаженными на них тарнами уже двигались к стартовым насестам. Подсобные рабочие разбежались по своим местам.

Я поднял на руки тело Мипа и передал его одному из стальных. Зеленого Убара погрузили на платформу и вывезли с поля.

Зрители снова рассаживались по местам. Амфитеатр пестрел разноцветьем кастовых одеяний. Наездники устраивались в седлах, застегивая на дисковые замки ремни безопасности. По рядам сновали торговцы с лотками, торопясь воспользоваться затишьем между заездами. Небо было ясным и чистым, солнце светило во всю мощь — лучшей погоды для состязаний не придумаешь.

На громадной висящей на разделительной стене доске, предназначенной для вывешивания результатов состязаний, напротив графы восьмого заезда победителем значился Зеленый Убар и его наездник — Мелиполус с Коса. Уже много лет эта пара не украшала списки победителей состязаний.

Менициус из команды желтых, конечно, тоже будет участвовать в девятом заезде. Его тарн Черная Стрела был действительно одним из лучших на всем тарновом дворе стадиона; выносливый и быстрый, он вполне оправдывал свое имя. Темно-красное оперение его правого крыла было обесцвечено и выглядело седым, опаленное несколько лет назад, как мне рассказали, кислотой одним из наездников серебряных. Хорошая птица, достойная уважения. Но я надеялся, что Убар Небес, которого я занес в списки участвующих в заезде от команды стальных, сумеет его одолеть.

Основное соперничество на этом этапе состязаний разгорелось между желтыми и стальными. Девятый заезд — заезд на приз убара — был не просто почетным, но и во многих отношениях решающим: по нему определялся победитель не только сегодняшнего дня состязаний, но и всего сезона, поскольку он знаменовал собой завершение Праздника Любви и закрытие спортивного сезона.

Я посмотрел на ложи убара и верховного служителя посвященных — Комплициуса Серенуса. Обе они были украшены в цвета группировки зеленых. Интересно, знает ли уже Кернус о том, что произошло на Стадионе Клинков? Сейчас бунт наверняка уже выплеснулся на улицы.

Я подошел к деревянному информационному табло, на котором люди из обслуживающего персонала стадиона набирали из отдельных букв имена участников заезда.

— Поставь сюда и имя Гладиуса с Коса, — сказал я.

Служитель кивнул и начал быстро набирать мое имя.

Зрители заревели от удовольствия. Я заметил, что люди возле столов тотализатора стали о чем-то торопливо совещаться. Ставки начали резко подниматься. Я услышал третий удар судейского гота, птиц пора было выводить на старт.

Менициус уже был возле старта, стоя у платформы, на которой возвышалась дрожащая от нетерпения под надетым на неё кожаным колпаком Черная Стрела — замечательная темно-красная птица, настоящий король на тарновом дворе желтых.

Вокруг платформы Менициуса из Порт-Кара стояла охрана из таурентинов.

Я приблизился к ним, но не сделал попытки пройти сквозь их ряды. Менициус с побледневшим, напряженным лицом устраивался в седле.

— Гладиус с Коса хотел бы побеседовать с Менициусом из Порт-Кара до начала заезда, — обратился я к нему.

Он не ответил.

— Отойди отсюда! — резким тоном приказал командир отряда таурентинов.

— Менициус из Порт-Кара был в Ко-Ро-Ба в прошлом году в ен'варе? — не обращая на него внимания, продолжал я.

Руки Менициуса, сжимающие уздечку, побелели от напряжения.

Я вытащил из-за пояса короткий нож и показал ему.

— Он припоминает воина из Тентиса? — спросил я.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — огрызнулся Менициус.

— О, может, он его и не припоминает, — говорил я, — поскольку, как я подозреваю, он видел его только со спины.

— Уберите его отсюда! — закричал Менициус.

— Обрывок зеленой повязки вполне можно было оставить за день, а то и за час до этого. Надо признать, Менициус из Порт-Кара отлично владеет ножом убийцы. Бросок, несомненно, был произведен со спины маленького быстрокрылого гоночного тарна, очень маневренного и великолепно подходящего для полета под мостами.

— Ты сумасшедший! — завопил Менициус. — Убейте его!

— Первого, кто двинется с места, — прозвучал у меня над ухом суровый голос моего телохранителя-арбалетчика, — моя стрела прошьет насквозь.

Никто из таурентинов не пошевелился.

Подсобный рабочий снял с головы Черной Стрелы, тарна желтых, кожаный колпак. Птица расправила перья и гордо подняла голову.

Отличный экземпляр, ничего не скажешь.

Мой собственный тарн на платформе у четвертого стартового насеста был уже без колпака.

Зрители, как обычно, бурно реагировали на появление птиц у стартовых площадок, восхищаясь их крупными головами, мощными и крепкими, как меч, клювами, гордо выпяченной грудью и горящими черными глазами. Один из подсобных рабочих стальных отомкнул замок и снял с ноги моей птицы удерживающую её цепь. Птица, почувствовав свободу, переступила с лапы на лапу, глубоко вонзая когти в деревянную поверхность платформы, сделала пару широких взмахов крыльями, разминая их, и, высоко запрокинув голову, издала пронзительный, дикий крик. Думаю, у многих из присутствующих на трибунах, несмотря на жаркий летний день, от этого воинственного крика-вызова мороз пробежал по коже; и не было, наверное, ни одного, кто не почувствовал бы себя слабым и беззащитным перед гордой, грозной, хищной фигурой моего черного тарна, моего Убара Небес.

— Пора в седло, — заметил мой неразлучный арбалетчик, и я поспешил к стартовой платформе.

Как мне сейчас не хватало Мипа с его дружеским советом, всегда верным наставлением; Мипа, неизменно провожавшего меня во все предыдущие заезды, проверявшего напоследок крепление тарновой сбруи и напутствовавшего меня добрыми пожеланиями. Мне снова во всех деталях вспомнились его выступление, его победа, его гибель.

Я посмотрел на Менициуса, тот упорно не желал встречаться со мной взглядом.

Я заметил, что ему протянули ещё один нож, какой обычно используют наездники. В правой руке он наготове держал стрекало. На луке седла у него я, к своему немалому удивлению, увидел свернутый в несколько петель хлыстовой нож, который так распространен в Порт-Каре: длинный хлыст, в конечной части которого из единого узла расходятся пять длинных, восемнадцатидюймовых ремней, оканчивающихся в свою очередь четырьмя вделанными в них тонкими, узкими стальными лезвиями. Существует довольно много разновидностей хлыстового ножа, от тех, что имеют на ременных кольцах довольно длинные, дюймов по семь-восемь, обоюдоострые лезвия, до тех, которые оканчиваются заточенными с внутренней стороны крюками, позволяющими атакующему разорвать свою жертву на части. У Менициуса был нож первого типа, с обоюдоострыми лезвиями, способный с двадцати футов перерезать человеку горло.