Читать книгу - "Кардонийская петля - Вадим Панов"

Он чувствовал угрозу, догадывался, что лингиец приготовил нечто неприятное, но при упоминании победы среагировал так, словно Кахлес весь разговор рассыпался в любезностях.

– Вы примете положенные почести, а потом вас убьют, – сухо закончил Антонио.

– Что?!

– Сначала я предполагал, что вы покончите с собой, однако пришёл к выводу, что самоубийство может быть неверно истолковано, оставит много вопросов и в конце концов породит у вашей дочери ненужные сомнения. А я хочу, чтобы она была счастлива.

«Меня убьют? Кира должна быть счастлива? Чего он хочет?»

Мысли путались. Бамбада на столе. Тягучий голос. Всё кажется сном, однако глаза проклятого лингийца не лгут. Или лгут? Что думать?

– Вы смеётесь? – тихо спросил Дагомаро, опускаясь в кресло.

На лбу выступил пот, и он стёр его ладонью. Резким, нервным жестом.

– Счастьем людей, за которых я отвечаю, не шутят, – серьёзно произнёс Антонио. И объяснил: – Помпилио собирается жениться на Кире и не изменит своего решения, я уточнял. Получается, ваша дочь уже Кахлес, и я, как глава рода, несу ответственность за её будущее. Однако положение накладывает на меня обязательство разобраться с прошлым… Вы следите за моей мыслью, Винчер?

– Стараюсь.

– Вы сделали моего брата несчастным, а значит, не можете остаться в живых, – по-прежнему тягуче продолжил Кахлес. – Поразмыслив, я пришёл к выводу, что вы должны погибнуть от руки приотского фанатика, одинокого мстителя, всей душой ненавидящего лично вас за смерть родных и близких. Кандидатура уже утверждена. Это юный приотец с волосами соломенного цвета и зелёными глазами. Мои люди позаботились о том, чтобы у него был револьвер. – Пауза. – Вы встретитесь завтра, сразу после выступления.

Антонио умолк, и Дагомаро окончательно понял, что лингиец не смеётся. Не шутит. Не угрожает. Лингиец говорит о будущем так, словно оно уже свершилось. И эта уверенность оказалась страшнее слов.

Что делать? Кричать? Угрожать? Застрелить проклятого дара из его же бамбады? Бессмысленно. Крики и угрозы приведут к потере лица. Справиться же с адигеном вряд ли получится: Антонио моложе и крепок на вид, а звать охрану глупо – в приёмной, как заметил Винчер, встречая дара у дверей кабинета, болталось не меньше десятка головорезов из свиты Антонио. Гектор Тиурмачин, который тоже скоро умрёт, говорил о них так: «Половина из них бамбальеро, а с остальными лучше не связываться».

«Он меня прижал!»

Не то чтобы Дагомаро боялся смерти, но он успел привыкнуть к мысли, что сумел избежать расплаты, растерялся, и потому его следующий вопрос прозвучал жалко:

– Получается, жертва Киры была напрасной? Вы её обманули.

– Кира и Помпилио не знают и никогда не узнают о нашем разговоре, Винчер, – пообещал Антонио. – Ваша дочь хотела спасти вас, мой брат стал заложником долга: он знает, что вы значите для Кардонии, и отказался от мести. Я восхищаюсь жертвой Киры и потрясён поведением брата, но я – не он, и я ему должен. Помпилио взял на себя мою кровь, я возьму его, так будет честно. – Дар чуть подался вперёд. – Завтра вас убьют, Винчер, я так решил.

– А как же Кардония?

– Мы справимся.

– А если нет?

– Задета честь моей семьи, консул, а потому плевать я хотел на Кардонию, Компанию, Герметикон, политику, мораль, великодушие и прочие резоны, которые вы придумаете в попытке спасти свою шкуру. Вы жесточайшим образом убили молодую женщину, которая хотела принести мир на вашу планету. Вы заставили моего брата страдать и тем не оставили мне выбора.

Больше никакой медлительности или тягучести, тон сухой, деловитый, слова вылетают быстро, ровно, однако горящий в глазах огонь не оставлял сомнений в том, что Антонио говорит от души. Он возмущён, оскорблён и свято верит в свою правоту. Перед Винчером сидел настоящий адиген.

– Мои внуки станут такими же?

Дар понял, что имеет в виду Дагомаро, и усмехнулся:

– Да, им повезло.

«А Кира станет Кахлес! Он уже видит её Кахлес и считает адигеной!»

И только теперь консул понял, для чего явился лингиец: рассказать, что отнял всё. И посмотреть на реакцию. Род Дагомаро пал, сгорел на ступенях Дворца Конфедерации, превратился в прах вместе с несчастной Лилиан, был поглощён жаждущими мести Кахлесами. Своим детям Кира наверняка расскажет о дедушке и кардонийских корнях, но её внуки будут помнить только то, что их лысые предки правят на Линге уже тысячу лет.

– Что же вы за звери? – простонал Винчер.

– Беспощадные, – не стал скрывать Антонио. – Но на наших клыках нет грязи, только кровь. – Поднялся на ноги, повторил: – Завтра.

Развернулся и направился к дверям.

Дагомаро проводил Антонио ненавидящим взглядом, а чуть позже, когда лингийцы покинули приёмную, хрипло приказал встревоженному секретарю:

– Найдите Руди Йорчика. Я хочу его видеть. – Пауза. – Немедленно!

* * *

Эти длинные, уходящие прочь от берега мостки построили только для них и только на один день. Никто не знал, зачем они нужны, и никто не осмелился спросить: раз Помпилио приказал, значит, есть необходимость. Не очень широкие, но длинные мостки сколотили за сутки, поставили несколько факелов, которые зажгли, когда на Даген Тур опустилась тьма, и перекрыли в ожидании Помпилио.

В тот день именно широкая главная набережная стала центром гуляний: за длинными столами веселились и дары, и фермеры; на временных подмостках давали представления акробаты, жонглеры и фокусники; повсюду звучала музыка – набережная Даген Тура была довольно протяжённой, и для ублажения гостей потребовалось шесть оркестров.

На полночь устроители назначили грандиозный фейерверк, и незадолго до него Помпилио поднялся из-за стола и повёл молодую жену по мосткам. Далеко в озеро, на черные воды которого падал прерывистый свет редких факелов. Повёл под звезды, которые, казалось, специально склонились над городом, чтобы во всех подробностях разглядеть невиданные торжества. Повёл, чтобы сказать то, что следовало сказать давно.

– Я рад, что ты решила остаться со мной.

И звёзды, невольные свидетели, улыбнулись признанию, дополненному тихим плеском воды и прерывистым светом факелов.

Короткая фраза заставила Киру вздрогнуть, но с ответом девушка нашлась быстро:

– Я дала слово.

– Учитывая обстоятельства, ты могла взять его обратно.

– Учитывая обстоятельства, ты мог мне его вернуть.

– Я не захотел, – тихо произнёс Помпилио, глядя девушке в глаза. – Отпустил бы, соберись ты уйти, но возвращать слово не захотел.

– Потому что пожалел меня? – криво улыбнулась Кира.

– Потому что ты пожалела меня, – мягко перебил её Помпилио. И обе ладони девушки оказались в его руках. – Кардония переломала нас, мы нуждаемся в тепле, и нам повезло, что тебе пришла в голову мысль о свадьбе. Нам повезло, что ты не отказалась от неё.