Читать книгу - "Брат бури - Роберт Говард"

Затем эти дурни ни с того ни с сего принялись стрелять в меня в полной темноте и, конечно же, попадали друг в друга; они пытались свалить меня, хватая за ноги, только поэтому я на них и наступал! Ну и вдобавок они здорово порезали друг друга своими охотничьими ножиками, наивно полагая, что тычут ими в меня. Наконец я выудил из толпы самого здоровенного обалдуя, какой там у них был, подкинул его на ладони, чтобы прикинуть вес, а потом перехватил его за лодыжку и, раскрутив малого над своей головой наподобие цепа, принялся выкашивать нападавших на меня идиётов рядами и колоннами. Тут они сперва заорали:

— На помощь! Караул! Убивают! — а потом ударились в паническое бегство по каньону, чуть из штанов не выпрыгивая. Удирали, конечно, только те, кто еще мог хоть как-то двигаться.

Немного переведя дух, я швырнул им вслед свою живую дубинку, да так удачно, что зашиб почти насмерть еще человек десять, а потом зажег об штаны спичку, чтобы пересчитать покойников. Все дно каньона было усеяно ворочающимися и стонущими телами. Но, наверное, я перестарался и забил в эскопету слишком тяжелый заряд для того количества пороха, потому как дробь, гвозди и прочий хлам, не говоря уж про соль, так никого и не убили, хотя навели немало шороху.

Наконец я обнаружил дядюшку Джоэля. Он лежал на животе и выл так жутко, что запросто мог перепугать насмерть кого угодно. Было очень похоже на то, что задница дядюшки остановила в полете львиную долю той самой каменной соли.

— Почему ты не предупредил меня, что прихватил с собой тот проклятый мушкетон?! — гневно вскричал он, едва заслышав мои шаги. — Оставь меня! Я умираю! И хоть раз в жизни я хочу почить спокойно!

Но я боялся, что Клинтоны еще могут вернуться, а потому подобрал дядюшку и положил его животом вниз на его собственную лошадь. Потом я принялся звать мальчиков, но никто из них так и не откликнулся, и тогда я решил, что Клинтонам удалось-таки их подстрелить, а потому нам не оставалось ничего другого, как отправиться назад на ранчо, чтобы приготовиться там к последнему смертельному бою. Бедному дядюшке Джоэлю пришлось трястись на лошади, животом вниз поперек седла. Он стонал и рыдал, а потом вдруг начал ругаться, и изрыгаемые им проклятья были поистине ужасно жуткими.

— Теперь ты — последний из Гарфильдов, бедный мой дядюшка Джоэль, — сочувствуя изо всех сил, сказал я. — Но не беспокойся! Твои мальчики будут отомщены! А я буду стоять за тебя стеной, до самого конца!

Никаких признаков погони слышно не было, и мы спокойно добрались до ранчо. Я оставил дядюшку Джоэля на кухне — он пытался выковырять из своей шкуры хотя бы самые крупные куски каменной соли, — накрепко заколотил ставни гвоздями, а потом приволок наверх бульдога и все бочки с дождевой водой, какие мне удалось найти во дворе.

— Когда они придут, сражаться буду я один, дядюшка Джоэль, — сказал я ему. — А ты следи, когда они попытаются подпалить дом, и сразу заливай огонь водой!

Дядюшка ничего мне не ответил. Он вообще выглядел как-то бледно и пришибленно. Ну да ладно, подумал я, у любого будет такой вид, ежели в одночасье потерять всех своих сыновей. Но ведь с вендеттами, с ними всегда так!

Уже совсем рассвело, когда я выглянул из окна второго этажа и воскликнул:

— Ну вот, они и пожаловали! Мой Бог, дядюшка, да с ними самая настоящая армия!

Во главе разношерстной толпы я увидел Клинтонов, а рядом с ними шерифа с его людьми и еще человек сорок — пятьдесят, и по их синякам и изрядно помятому виду я рассудил так, что они наверняка были среди тех подонков, которые так подло напали на меня в каньоне. За ними ехала целая рота кавалеристов из форта, а позади кавалеристов плелось еще сотни три-четыре человек. Зеваки, я так понимаю. Пришли поглазеть на потеху.

Я аккуратно поймал на мушку старика Клинтона, прицелившись в него из того сорок пятого, что я держал в правой руке. Когда я спустил курок, все наши гости попадали лицом в пыль и истошно завопили, но старик Клинтон даже не подумал вывалиться из седла, а по отдаче своего шестизарядного я сразу же понял: патрон был холостой! Тогда я принялся лихорадочно вытаскивать гильзы из своих револьверов и клянусь вам: все они оказались без пуль! И тут я вдруг заметил, что в толпе, рядом с Клинтонами, как ни в чем не бывало торчат Билл, Джо и Джим Гарфильды!

— Я требую, чтобы ты немедленно сдался! — заревел шериф.

— Отвали подальше или я счас провентилирую твое пузо! — заревел я в ответ, хватая винчестер и свирепо глядя при этом на дядюшку Джоэля. — Не кто иной, как ты, зарядил мои пушки холостыми, когда притворялся, что хочешь их почистить! — обвиняюще ткнул я в него пальцем. — Ты что, рехнулся, старый хрыч? И что делают там, внизу, твои мальчишки?

И тут дядюшку Джоэля вроде как прорвало.

— Да! — дико завопил он. — Да! Да! Да! Это я повытаскивал пули из всех твоих патронов! И это я ускользнул от тебя в ущелье и предупредил отряд самообороны, что ты уже близко! Слышишь ты, проклятый маньяк! Когда вчера я отсылал те деньги назад старику Клинтону, я попросил его в записке, чтобы они с моим Биллом разработали план, как тебя схватить, и это я умолял его, чтобы он вызвал людей шерифа и отряд самообороны, и это я завел тебя в засаду!

Я тупо смотрел на дядюшку Джоэля, полностью парализованный его ужасными речами. А дядюшка прям-таки бесновался.

— Лично я никогда не хотел никакой войны с Клинтонами! — взвизгнул он наконец. — Это ты втянул меня в эту кошмарную кровавую кашу! Ты представляешь собой ужасную угрозу обществу! А теперь счас же выпусти меня отсюда!

— Вот уж никогда не думал, что мне суждено дожить до того, чтобы услышать такое! — пораженно пролепетал я. — Чтобы купить постыдный мир, ты пошел на то, чтобы предать родного племянника, отдав его, точно невинного агнца, на растерзание этим позорным волкам?! Боже мой! Впрочем, ладно.

Я проделал сюда из Невады немалый путь, чтобы защитить ничем не запятнанную честь нашей семьи, и я сберегу ее любой ценой! Хочешь ты того или нет!

Дядюшка Джоэль глухо застонал и со стуком осел на пол, а снаружи послышался пронзительный крик старика Клинтона:

— Вперед ребята! Вперед и кончайте с ним, будь он проклят! Он взорвал мой дом! Он похитил покой моей семьи! Он чуть не до смерти изувечил моего сына!

— Слушай, ты, Элкинс! — заорал вслед за стариком шериф. — Если ты счас же не выйдешь сюда и чтоб руки держать вверх, мы возьмем этот дом штормом!

— Плевать я хотел! — заревел я. — Начинайте свой поганый шторм, и я мигом превращу его в такой страшный горный ураган, какого вы тут, в вашей доморощенной Аризоне, отродясь не видывали!

И дабы подчеркнуть всю серьезность сказанного мною, я тут же метким выстрелом сбил с шерифа шляпу. После чего кое-кто из толпы открыл огонь по дому. Но тут поднял руку капитан кавалеристов и крикнул мне:

— Послушай, Элкинс! Я хочу поговорить с тобой! Не стреляй!

Он с очень важным видом подъехал к окну, нахмурившись, посмотрел на меня снизу вверх и сказал: