Читать книгу - "Дорога в Сарантий - Гай Гэвриэл Кей"

Она смотрела на него, и у Криспина возникло ощущение, что — возможно, впервые — она затрудняется в оценке находящегося с ней в комнате человека. До этого она стояла. Теперь она опустилась на край постели, рядом с сундуком, на котором он сидел. Ее колени задели его колени, потом слегка отодвинулись.

— Тебе доставило бы удовольствие, — прошептала она, — обращаться со мной, как с проституткой, родианин? Уткнуть меня лицом в подушку, овладеть мною сзади? Держать меня за волосы, пока я буду говорить тебе шокирующие, волнующие слова? Рассказать тебе, что любит делать Леонт? Возможно, это тебя удивит. Ему нравится…

— Нет! — хрипло и с некоторым отчаянием воскликнул Криспин. — Что все это значит? Тебя забавляет игра в распутницу? Ты бродишь по улицам, заманивая любовников? В этой гостинице есть и другие комнаты.

Выражение ее лица невозможно было прочесть. Он надеялся, что туника скрывает свидетельство его возбуждения. Но не смел опустить глаза, чтобы проверить.

Она ответила:

— Он спрашивает, что все это значит. Я считала тебя умным, родианин. В тронном зале ты проявил некоторые признаки ума. Или ты отупел от усталости? Не можешь догадаться, что в этом городе есть люди, которые считают вторжение в Батиару губительным безумием? Которые могли предположить, что ты, будучи родианином, можешь разделять эти убеждения и испытывать желание спасти свою семью и свою страну от последствий вторжения?

Эти слова были похожи на кинжалы, острые и точные, как боевое оружие, в своей прямоте. Тем же тоном она прибавила:

— Прежде чем ты безнадежно запутаешься в сетях актрисы и ее мужа, имело смысл оценить тебя.

Криспин провел ладонью по глазам и по лбу. Она все же дала ему частичное объяснение. Новый прилив гнева прогнал усталость.

— Ты ложишься в постель со всеми, кого хочешь привлечь на свою сторону? — холодно глядя на нее, спросил он.

Она покачала головой.

— Тебе не хватает учтивости, родианин. Я ложусь там, куда приводит меня желание. — Криспина не тронул ее упрек. «Она говорит, — подумал он, — с безграничной уверенностью человека, никогда не сдерживавшего своих желаний». «Актриса и ее муж».

— И строишь заговор, чтобы сорвать планы своего императора?

— Он убил моего отца, — напрямик ответила Стилиана Далейна, сидя на его постели. Светлые волосы обрамляли ее тонкое лицо патрицианки. — Сжег его сарантийским огнем.

— Старый олух, — сказал Криспин, но он был потрясен и пытался скрыть это. — Зачем ты мне рассказываешь?

Она совершенно неожиданно улыбнулась.

— Чтобы возбудить тебя?

И ему пришлось рассмеяться. Как он ни пытался сдержаться, непринужденная смена тона, ее шутка оказались слишком остроумными.

— Боюсь, жертвоприношение меня не возбуждает. Если я правильно понял, верховный стратиг разделяет мнение, что не следует вести войну с Батиарой? Это он послал тебя сюда?

Она заморгала.

— Ничего подобного. Леонт сделает то, что скажет ему Валерий. Он вторгнется к вам, как вторгся в пустыню маджритов или в северные степи или как осаждал города бассанидов на востоке.

— И все это время его молодая, любимая жена будет действовать против него?

Она впервые заколебалась.

— Его новый приз, вот нужное тебе выражение, родианин. Открой глаза и уши, есть вещи, которые тебе следует узнать перед тем, как Петр Тракезиец и его маленькая танцовщица примут тебя к себе на службу.

В ее аристократическом голосе звучало неприкрытое презрение. Криспин понял, что у нее не было выбора в вопросе о браке. Однако стратиг молод, знаменит, он был победителем и неоспоримо красивым мужчиной. Криспин смотрел на женщину, сидящую рядом с ним в этой комнате, и у него возникло ощущение, что он вошел в темную воду с невообразимо сложными течениями, которые пытаются затянуть его вниз. Он сказал:

— Я всего лишь мозаичник, моя госпожа. Меня привезли сюда, чтобы помочь создать картины на стенах и куполе святилища.

— Расскажи мне, — ответила Стилиана Далейна, словно он ничего не говорил, — о царице антов. Она тоже предлагала тебе свое тело в обмен на услугу? Ты сейчас пресытился из-за этого? Я пришла слишком поздно и не привлекаю тебя? Ты отвергаешь меня, как менее ценный товар? Мне следует зарыдать?

Темные воды закружились. Это должно быть блефом, догадкой. Эта тайная встреча поздней ночью не может быть настолько широко известна. Криспина посетило воспоминание: другая рука в его волосах, когда он опустился на колени, чтобы поцеловать протянутую ступню. Другая женщина, еще моложе этой, также знакомая с коридорами власти и интригами. Или, возможно… нет. Запад и восток. Может ли Варена когда-нибудь достичь коварства Сарантия? Или любой другой город мира?

Он покачал головой.

— Мне неведомы мысли или… милости правителей нашего мира. Эта встреча в моем жизненном опыте уникальна, моя госпожа. — Это была ложь, и все же, когда он смотрел на нее сквозь полосы света и тьмы, падающие из щелей в ставнях, это была совсем не ложь.

Снова улыбка, уверенная, сбивающая с толку. «Кажется, — подумал Кай, — Стилиана способна переходить от имперских интриг к интригам спален без паузы».

— Как мило, — произнесла она. — Мне нравится быть уникальной. И все же ты понимаешь, что для дамы унизительно предлагать себя и получить отказ? Я тебе сказала, я ложусь в постель там, куда приводит меня удовольствие, а не необходимость. — Она помолчала. — Или скорее там, куда притягивает меня необходимость другого рода.

Криспин сглотнул. Он не верил ей, но ее колено под простой синей одеждой находилось на расстоянии ладони от его колена. Он отчаянно цеплялся за свой гнев, за ощущение, что его используют.

— Гордого человека унижает, когда его считают фигурой в игре.

Ее брови быстро выгнулись дугой, а тон снова изменился.

— Но ты и есть фигура, глупец. Конечно, фигура. Гордость не имеет к этому никакого отношения. Все при дворе имеют гордость, и все — фигуры в игре. Во многих играх сразу — одни игры связаны с убийством, другие — со страстью, — но лишь одна игра имеет значение в конечном счете, а все другие — лишь часть ее.

Что, наверное, и было ответом на его мысль. Ее колено прикоснулось к его колену. Намеренно. В этой женщине не было ничего случайного, в этом он был уверен. «Другие — со страстью».

— Почему ты считаешь себя не таким, как все? — тихо прибавила Стилиана Далейна.

— Потому что я не желаю быть им, — ответил он, удивив себя.

— Ты становишься интересным, родианин, должна признать, но это почти наверняка самообман. Я подозреваю, что актриса уже очаровала тебя, а ты даже не знаешь об этом. Наверное, я и правда заплачу. — Выражение ее лица изменилось, но никаких слез не было видно. Она внезапно встала, в три шага пересекла комнату и оказалась у двери, а там обернулась.