Читать книгу - "Эрагон - Кристофер Паолини"

Усталые, оборванные, но в душе торжествуя, сидели они у костра, поздравляя друг друга. Сапфира даже немного порычала от радости, до смерти перепугав лошадей. Эрагон смотрел на огонь. Он был горд тем, что они сумели преодолеть почти шестьдесят лиг всего за пять дней. Это была действительно замечательная победа — даже для ездоков, которые имеют возможность регулярно менять коней, а у них с Муртагом такой возможности не было!

«Ну вот я и оказался за пределами Империи», — думал он. Сознавать это было очень странно. Он родился и всю свою жизнь прожил при короле Гальбаториксе, по вине его слуг потерял своих ближайших друзей и семью и чуть не умер сам, но теперь он был свободен. Ни ему, ни Сапфире не нужно больше бояться, что их настигнут королевские воины, не нужно избегать людей, не нужно прятаться и скрывать свое истинное обличье… Правда, у этих мыслей был довольно горький привкус: ведь ценою этой свободе была утрата родины, своего привычного и любимого с детства мира.

Эрагон посмотрел на звезды, сиявшие на темном небосклоне. Ему страшно нравилась мысль о том, чтобы построить себе дом в этих диких краях. Однако он видел слишком много несправедливостей, совершенных именем короля Гальбаторикса — от убийств до работорговли, — и совесть не позволяла ему навсегда повернуться спиной к Империи. И это не было уже просто жаждой мщения — желанием отомстить за смерть Гэрроу и Брома. Он чувствовал себя настоящим Всадником, который обязан помогать тем, у кого не хватает сил, чтобы противостоять гнету Империи и короля Гальбаторикса.

Вздохнув, он прервал свои размышления и наклонился над девушкой, лежавшей рядом с Сапфирой. Рыжее пламя костра, освещая ее лицо, делало его более живым и теплым. Под высокими скулами пролегли глубокие тени. И, глядя на нее, Эрагон решил: надо попробовать! Ведь может же он читать мысли людей и животных и даже разговаривать с ними, хотя постоянно общается только с Сапфирой. А что, если он сможет поговорить мысленно и с эльфом? Он, правда, прекрасно помнил предостережение Брома: никогда не влезать в чужие мысли, если в том нет острой необходимости! И он никогда этого не делал — за исключением того единственного раза, когда попытался проникнуть в душу Муртага и потерпел поражение.

Но можно ли проникнуть в душу эльфийки, если она лежит без чувств? И все же попробовать стоит, что, если ему удастся понять, почему она до сих пор в беспамятстве? Но допустит ли его, простит ли ему подобное вторжение? Ну, там будет видно, решил он. Она не приходит в себя уже целую неделю! И Эрагон, ни слова не сказав о своих намерениях ни Муртагу, ни Сапфире, опустился перед девушкой на колени, положил руку ей на лоб, закрыл глаза и осторожно, точно кончиками пальцев, мысленно коснулся ее души.

Ему на удивление легко удалось проникнуть в ее мысли. Она отнюдь не была полностью поглощена своими физическими страданиями, как ранее предполагал Эрагон, мысли ее были ясными и прозрачными. И вдруг точно ледяной клинок вонзился в мозг Эрагона. Боль была так сильна, что перед глазами у него заплясали разноцветные пятна. Он попытался разорвать мысленную связь с эльфийкой, но невидимая длань держала его крепко, а ледяной клинок снова и снова вонзался в мозг. Эрагон лихорадочно пытался установить мысленную защиту, и боль вроде бы стала ослабевать, но сосредоточиться все-таки не давала. Видимо, эльфийка воспользовалась его мгновенной растерянностью, чтобы полностью сокрушить поставленные им преграды.

Эрагону казалось, что его с головой укутали в теплое тяжелое одеяло. Дышать было нечем, мысли путались. Неведомая сила медленно убивала его, выдавливая жизнь по капле, но он все еще сопротивлялся.

Но тут эльфийка еще усилила свою безжалостную хватку — еще мгновение, и сознание его погасло бы, как свеча. И он в отчаянии выкрикнул на древнем языке: «Эка аи фрикаи ун Шуртугал!», что означало: «Я — Всадник и твой друг!» Страшная хватка не стала слабее, но более не усиливалась. Девушка явно была удивлена и раздумывала.