Читать книгу - "Два талисмана - Ольга Голотвина"

Воспоминание вихрем пронеслось в мозгу — и вот уже Ларш карабкается наверх. А рядом, чуть выше, по такой же веревочной лестнице лезет вверх Ульден.

Резкий порыв ветра рванул лестницы, оба прекратили движение. И тут сверху раздался голос — властный, убедительный, полный страдания:

— Ларш, уходи. Если останешься — погибнешь. Я этого не хочу.

Стражник заметил это «погибнешь» вместо «убью тебя». И понял, что ему угрожает нечто более опасное, чем схватка с убийцей.

— Что ты хочешь сделать? — спросил он.

Ветер стих, но оба противника не пошевелились. Они следили друг за другом, каждый готов был действовать при малейшем движении врага.

Но сейчас — и оба это понимали — была короткая передышка.

Переговоры.

Последняя возможность убедить противника отступить, сдаться.

— Чего хочу? — отозвался Ульден. — Этого уже сделать не смогу, ты помешал, не дал уйти без грохота. Придется оживить великана и увести его по мелководью. И горе тому, кто сунется нас остановить. А ты лучше спускайся. Иначе велю ему раздавить тебя, как блоху.

Перед глазами Ларша вскользь мелькнула картинка: каменные гигантские пальцы смыкаются на его теле. Мелькнула — и исчезла. Не до того было стражнику.

— Оживить великана можем только мы, Спруты, — солгал он.

— Нет! — В голосе лекаря зазвучала насмешка. — Нашел я в городском архиве старый пергамент… Обряд-то простенький, главное — сосредоточиться… — Ульден прервал себя на середине фразы. — Прошу, уходи, не доводи меня до убийства.

— Не доводить тебя? А Верши-дэра не ты отравил?

— Эту тварь не жалко. Застрял в Аршмире, притворялся, что у него подагра… а сам затевал подлые дела, я кое-что подслушал…

— А меняла с сыном?

— Это бернидийские-то лазутчики?

— Бернидийцы тебе нехороши? — Ларш удобнее перехватил веревку, не замечая боли в ободранных руках. — А кому ты хотел продать перстень — не бернидийцам, а? Только не говори, что хотел оставить себе, обучить великана танцам и выступать с ним по ярмаркам!

— Я — другое дело. — Ульден заговорил жарко, страстно. — Мне суждено свершить великое: избавить мир от болезней! Я на верном пути, но, чтобы создать Снадобье, нужны деньги…

— И за эти деньги ты продал свой город врагам? Представляешь, какая бы тут резня…

— Да. Это страшная цена, но я плачу за счастье мира. Не будет болезней, страданий…

— Ты платишь чужими жизнями, это нечестная сделка.

— Пусть. Нет ничего важнее Снадобья.

— Это твой город! Опомнись, лекарь!

— Мир важнее города.

Словно огромная хищная ящерица, Ульден скользнул вверх, на край пещеры. Он попал в поток света — и его страшная, исковерканная тень задергалась по облакам, подобно безумному демону.

Ларш поспешил следом. Он перевалился через толстую цепь, ограждавшую пещеру, при этом чуть не сорвался вниз — так обрушились на него пронзительный свет, жара, запах горелого масла.

Это была Бездна, это было хуже Бездны!

Посреди пещеры стоял котел, в котором пылало пламя. Изогнутые металлические зеркала собирали свет и бросали его наружу. Свет выплескивался между зеркалами, дрожал и свивался с тенями на стенах пещеры.

И жара, такая жара! Ларш разом забыл, что только что дрожал от холода в мокрой одежде.

Ослепленный Спрут споткнулся, крепко обо что-то ударился (тут же понял, что это лебедка). Упал — и всем телом ощутил дрожь в массиве камня.

«Просыпается! — подумал юноша в ужасе. — Очнулся великан!»

Откуда-то из пляски света над лежащим Ларшем возник черный силуэт. Ульден стоял неподвижно, вытянув перед собой руку.

«Главное — сосредоточиться…» — вспомнил Ларш. Он подтянул ноги к животу и ударил Ульдена по ногам. Тот вскрикнул и упал, но тут же вскочил. Но и Ларш успел подняться.

Враги стояли друг против друга в пляшущих потоках света, словно вокруг бушевал пожар. Пот заливал глаза, рты пересохли.

— Не смей мешать! — властно выдохнул Ульден. — Я чувствую его… он встревожен… вот, слышишь?

Чтобы ощутить дрожь камня и гул в его толще, уже не надо было лежать ничком.

«В котел его, в огонь!» — подумал Ларш гневно.

Он вспомнил прием, которому учил его старый наемник. Кинуться на врага, сцепить руки в замок у его шеи, согнуть колени, тянуть его своим весом вниз — но прочно стоять на ногах… можно вертеть гада как угодно… в огонь его!

Ларш прыгнул вперед, вскинул руки к шее Ульдена, ударил его коленом в пах…

Вернее, хотел ударить. Ульден поймал его колено на скрещенные руки — и опрокинул Ларша на камни.

— Хорошо дерешься, лекарь! — с ненавистью бросил Ларш, не вставая.

— Научился на войне. Я сильнее тебя и лучше обучен драться. Не двигайся — оставлю в живых.

«Да, он сильнее, — тоскливо подумал Ларш. — Но пока я жив — не дам ему колдовать!»

Он попытался встать, но Ульден был начеку и крепко ударил его ногой в грудь. С хриплым выдохом Ларш вновь растянулся на полу и застыл, не сводя глаз с врага.

Ульден вновь вытянул перед собой руку.

Очень осторожно Спрут скользнул ладонью по полу, надеясь опереться и встать.

Под ладонь попалось что-то… браслет! Выпал из-за голенища, когда Ларш растянулся на камнях.

Пустышка, поделка Афнары? Или… или талисман?

Ларш резко поднялся на колени. Уклонился — удар Ульдена пришелся вскользь. И изо всей силы, метко и хлестко стегнул врага кожаным браслетом по руке, по перстню. По полу брызнул бисер с разорванных нитей.

Гул и дрожь камня оборвались разом.

Ульден потрясенно замер: порвалась его связь с тяжелым, медлительным, грозным разумом великана. А Ларш, воспользовавшись замешательством врага, вскочил с колен и врезал ему кулаком в лицо.

Ульден грохнулся в опасной близости от котла с кипящим маслом. Вскочил, заметался. Свет из зеркала ударил его по глазам, ослепил, заставил потерять ориентацию, отступить к выходу из пещеры. Ульден зацепился за ручку лебедки, взмахнул руками, потерял равновесие и спиной вперед полетел через цепь, ограждавшую выход, — к ногам великана, чьим хозяином он не сумел стать.

* * *

Как Ларш спустился по обрывкам канатов, полопавшихся от судорожных движений великана, — этого юный Спрут не запомнил. Он был словно в бреду — и очнулся лишь над телом Ульдена, когда снял с его мертвой руки перстень.

Пришел в себя. Почувствовал чье-то присутствие, поднял голову.

На него с ужасом глядели старик-смотритель с кровоподтеком на лбу и тощий парнишка.