Читать книгу - "Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов"

– Я брат Ильмейнен, доверенный помощник высокопреподобного Томаза, очень приятно.

Он поклонился, но я протянул руку для крепкого рукопожатия, что обычно не было принято с Безголосыми. Ему пришлось ответить, и хотя лицо осталось спокойным, эмоции показали, что монах испытал боль. Видимо, это его тогда пырнула цыганка. Хм.

– Мое имя…

– Шадал эл’Харэн, да. Мне известно, что вы уже посещали эту обитель. Сейчас высокопреподобный в Фатикурее, и я подменяю его. Чем могу служить?

– Прошу оказать содействие следствию, мне необходимо увидеться с пророком из Старого порта.

Это заявление его удивило и даже насторожило, а также вызвало любопытство. Почему-то дальнейших препон, ожидаемых мной, не последовало, и монах в сопровождении двоих санитаров провел нас к нужной камере.

– Вы не будете против, если мы останемся рядом? Он гораздо опаснее, чем кажется.

– Пожалуйста. – На самом деле я предпочел бы приватную беседу, но Голос утверждал, что ни приватной, ни какой-либо иной беседы не выйдет.

Загремели замки, заскрипели засовы, тяжелая дверь открылась, и мои опасения подтвердились.

– У вас предусмотрена какая-нибудь тревога на случай побега?

– Нет, – озадаченно качнул головой брат Ильмейнен, – некоторые скорбные разумом беснуются от громких звуков. Братья, дайте знать всем санитарам, пророк Старого порта исчез из своей палаты. Напишите послание керубимам – этот человек болен и очень опасен.

Я вошел в камеру, стараясь как можно сильнее притушить Голос, не дать ауре безумия, пропитавшей это место, заползти под кожу. Глаза быстро привыкли к недостатку света, и стали видны знаки с чертежами, покрывавшие стены.

– Впечатляет, не так ли? Мы отмывали эту камеру дважды в седмицу, но он неизменно восстанавливал все вплоть до последней черточки. Откуда только кровь бралась у несчастного безумца?

– Я вызову художника, пожалуйста, не убирайте все это, пока он не сделает зарисовок. Возможно, здесь есть что-то важное для моего следствия.

– Как пожелаете, зеньор эл’Харэн.

– Также я хотел бы опросить персонал и, возможно…

– С этим сложнее. Большинство наших санитаров дали обет молчания и нарушать его не могут, но я ручаюсь, что они не помогали так называемому пророку бежать, это исключено.

– Но как-то же он выбрался, – возразил я для приличия.

Разумеется, Дракон Времени легко мог покидать свое «узилище», но на этот раз его побег был замечен, и теперь вряд ли он вернется. На тот момент меня гораздо больше занимала необходимость как можно скорее получить писчие инструменты.

– Ввиду обстоятельств я срочно должен уехать, а вы, брат Ильмейнен, постарайтесь разобраться, что здесь произошло, и поставьте в известность высокопреподобного.

– Непременно.

Побег из обители безумцев показался божественным избавлением.

– Себастина, мне нужна бумага, кисти и краска!

– Найдем лавку канцелярских товаров.

– Скорее, пока я держу все в памяти!

– Хозяин?

– Этот монах лукавил. Он действительно не верил, что пророку помогли сбежать, и это, разумеется, правда, но в своей готовности помочь следствию добрый брат неискренен. Если художника и пустят в камеру, то только в прекрасно отмытую. Я запомнил все, но ты знаешь, что память моя уже не та, нужно скорее перенести мазню одержимого на бумагу и надеяться, что в этом есть какой-то смысл.

Наверное, никто и никогда не мчался в лавку канцтоваров с такой скоростью и таким риском для жизни, как мы в тот день.

Приобретя все необходимое, я принялся исписывать большие плотные листы быстросохнущей краской еще в стимере, а добравшись до дома, отвел под этот проект одну из пустых комнат и воссоздал творение одержимого прямо на стенах. Когда работа была закончена, мозг словно сбросил с себя оковы напряжения и стал остывать. На анализ сохраненной информации не оставалось сил, а впереди ждал полный событий вечер, и мне пришлось отступить, заперев комнату на ключ.

Невзирая на болезненное расставание, я был даже немного рад, что Бель вернулась в море. Позавчера на адрес, который получили аукционисты под видом места моего проживания в Арена-Дораде, пришло приглашение в дом досточтимого Луянь Чэна. Прием должен был состояться этим вечером. Останься жена в Арадоне – она бы непременно решила присоединиться, а это лишние тревоги.

План был разработан, оставалось только явиться туда, исследовать обстановку и сработать чисто, если все пойдет как надо. Или грязно, если начнутся внезапные проблемы.

– Слишком много событий для одного дня.

– Белый фрак или черный, хозяин?

– Белый фрак – это пошло, если ты не намерен жениться.

– Простите, хозяин. Значит, будет черный фрак с серебристым жилетом и белой «бабочкой». Оружие?

– Только трость, остальное отберут, если только будут обыскивать.

– А они будут?

– Кто знает! В любом разе так рисковать легендой не стоит, к тому же ты будешь рядом, а это лучше большинства известных мне видов оружия.

– Я польщена, хозяин.

Вечером мы отправились в путь на роскошном, приобретенном специально для этой поездки «Айгшар-Кармине» темно-вишневого цвета. Ночка выдалась по местному обыкновению жаркой и душной, но арбализейцы этого не замечали: ведь у них был праздник – День Луиса Кардеса.

Вот уже почти полвека они отмечали победу в Годовалой войне с таким размахом, будто спасли весь мир тогда, да еще и полностью самостоятельно^[52]. Столица в эту ночь была еще более оживленной и яркой, чем в иные: по улицам гуляли праздновавшие аборигены и иностранцы, на одном из самых широких проспектов горело огнями и гремело музыкой карнавальное шествие, движение парового транспорта ужасно замедлилось, но наш путь все равно лежал в Арена-Дораду.

Селиться в особняках этого района могли только богачи, но и среди них имела место градация. Чем ближе к морю, тем участки становились дороже и компактнее. Самыми дорогостоящими считались дома на золотом песке пляжей, а также те, что имели собственные причалы с яхтами. Луянь Чэн, выбирая себе местечко, отдал предпочтение простору, а не морскому пейзажу. Он выстроил дворец из алебастра и рыжей яшмы в этническом стиле – с яркими пагодами, ритуальным гонгом за воротами, прудом, полным карпов, и огромным садом с верандами, каменными композициями и святилищем предков.