Читать книгу - "Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс"

— Дайте мне ваш телефон. Постараемся взять след с чипа.

Расставаться с мобильником не хотелось, но Рут все же отдала его Бьянке.

— Только, пожалуйста, обращайтесь с ним бережно. Здесь двадцать пять полифонических рингтонов.

Бьянка сунула сотовый в задний карман.

— Знаете, вы настоящий профессионал, — сказала Рут. — Я даже не заметила, как вы сюда вошли. Просто ловите все на лету.

— Слежка не такое уж хитрое дело. Люди всегда оставляют следы. Постоянно что-то теряют. Например, вот это. — Она показала пушистое перышко. — Я знала, что вы говорите правду. Вы действительно были с отцом и матерью. И заезжали на фазанью ферму возле Утрехта.

— Это Смитс нашел перо?

— Нашел и отдал мне.

— Но я же могла сама его подложить. Оставить где-нибудь, чтобы вы нашли.

— Вы ничего не подкладывали.

Рут недоверчиво уставилась на нее.

— Ущипните меня и скажите, что я сплю. Неужели у бедных фазанов брали пробу на ДНК?

— Меня интересуют не фазаны. — Бьянка слегка покраснела.

— Меня, кстати, тоже.

— У вас другие волосы. Черные…

— Да. Покрасилась. Хотела сменить имидж. Наверное, устала быть непопулярной.

— Вам идет. Может быть… — Бьянка протянула руку и осторожно, почти робко, коснулась волос Рут. — Знаете, если бы вы пользовались гелем…

— Спасибо за совет.

Разговор ушел в сторону, и Рут не возражала. Она ничего не могла с собой поделать — Бьянка словно сошла со страниц какого-то глянцевого журнала. Цветовой баланс, контраст, текстура — все было доведено до совершенства. Ей бы следовало быть моделью, разгуливать по подиуму, демонстрировать купальники и белье, а не гоняться за преступниками и выписывать штрафы за неправильную парковку. Она излучала здоровье и красоту.

— Сколько вам?

— Двадцать один.

— М-м-м… Мне тоже когда-то было столько.

— Да?

— Да. Целый год. — Рут почесала шею, не зная, что еще сказать. — Послушайте, вы можете идти домой. С Лукасом я справлюсь. И спасибо. Спасибо за то, что были моим ангелом-хранителем.

Бьянка ушла первой.

Когда Рут вернулась, гламурной полицейской уже не было.

Она села за столик.

Мистер Шайн снова взялся за гитару, и Лукас слушал его как загипнотизированный. Пока Рут не было, он заказал еще по стаканчику и теперь лишь рассеянно кивнул ей. Пиджак по-прежнему висел на спинке. Из внутреннего кармана высовывался бумажник.

Она вдруг поняла, что должна сделать.

Мысль эта приходила к ней и раньше, едва ли не с самого начала, но лишь сейчас оформилась окончательно. Моральную сторону дела Рут даже не рассматривала.

Вот почему он пришел сюда.

Вот почему она была здесь.

Не спуская глаз с Лукаса, следя за выражением его лица и готовая уловить малейшее изменение, она поднесла руку к бумажнику, просунула два пальца, раздвинула края и заглянула внутрь. Все карточки лежали вместе в боковом кармашке. Нужная ей была сверху. Рут подцепила ее ногтем, выудила и опустила в карман брюк. Выпрямилась и, оставаясь спокойной, как камень, окинула взглядом зал.

Никто ничего не заметил.

Недолгая импровизация закончилась, и Лукас очнулся от раздумий.

— Такую музыку надо слушать почаще. Для души. Создает настроение. Я бы даже выкурил сигару.

— Думаю, сигара не проблема. В баре…

— Нет-нет, нельзя. Я бросил два года назад. Вредно для легких.

Разговор о сигарах навел Рут еще на одну мысль.

— Можно задать вам личный вопрос?

— Спрашивайте.

— Почему от вас пахнет взрывчаткой?

— Я же химик, а химия не была бы химией без взрывов. Пробы и ошибки. Без этого мы бы немного распустились.

— Я серьезно. У Маартена был тот же запах. Вся его одежда пахла селитрой.

— Разве я вам не рассказывал? Вы же знаете, что наша квартира устроена на месте бывшего склада. Там хранили фейерверки и все такое. Запах впитался в стены. Он повсюду. Но мы к нему привыкли. Даже полюбили. Для нас он — запах дома.

Последнее слово прозвучало по-особенному.

— Обещала прийти и не пришла, да?

— Верно, Рут. — Он кивнул. — Обещали, но не пришли.

— Может быть, получится завтра. Загляну повидаться с Кларой. С вами обоими.

— Хорошая мысль. Почему бы вам не позвонить Кларе сейчас? Предупредить…

Она потянулась к карману, но вспомнила, что телефона там нет. Пришлось выкручиваться:

— Мы в подвале, Лукас. Ничего не получится. Вы скажите Кларе сами, хорошо? А я потом позвоню, договорились?

— Договорились. — Он откинулся на спинку, широко зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот ладонью, и закрыл на мгновение глаза. Потом посмотрел на Рут. Немного, как показалось, удивленно, словно забыл о ее присутствии. Помолчал. — Вы верите в Бога?

— А точнее?

— Что точнее? Вопрос достаточно однозначен. Вы верите в Бога?

— Видите ли, есть различия в дефинициях. Я верю в мистическую силу, которая прячет мои носки в батарею и включает дождь каждый раз, когда я выхожу без зонтика.

— А я хотел бы верить в Бога. Вы, наверное, удивлены.

Она кивнула.

— Конечно. Старина Лукас, закоренелый рационалист, ученый, жалеет, что не верит в Бога. Желание это появилось не так давно, но в последнее время становится все сильнее, и я ничего не могу с ним поделать. Я бы хотел верить, что Бог сейчас наблюдает за нами. Я бы хотел верить в существование духовного мира. Давайте представим на минутку, что все суеверия — совсем не суеверия, что сказка — не сказка, а так оно на самом деле и есть. И представьте, что вы пришли сюда встретиться с Маартеном, а он здесь, с нами. — Лукас похлопал по бумажнику в кармане пиджака. — Я бы хотел, чтобы это было возможно. Понимаете, мне очень его не хватает. Когда вы молоды, жизнь полна приобретений. Потом начинаются потери — умирает собачка, вы ссоритесь с подружкой, проваливаетесь на экзамене и все такое. И чем вы старше, тем больше потерь. Постепенно они перевешивают приобретения. Потери внешние и потери внутренние. Силы уходят, зрение падает, ноги слабеют. Умирают знакомые. Вы смотрите на супругу, на друзей и видите, что со всеми ними происходит то же самое. Потери. Утраты. Взрослея, Рут, человек учится мириться с утратами, жить с ними и верить в жизнь. Но нет другой такой потери, как потеря ребенка. Разве можно с этим смириться? Разве такое можно принять? Это противно природе. Это нарушает естественные циклы жизни. Конечно, бывает всякое: войны, эпидемии, несчастные случаи. Люди погибают, в том числе дети — ничего не поделаешь. Вопрос в другом: как родителю смириться с такой потерей? Вот проблема. Так что если вы, Рут, знаете ответ, я с удовольствием вас выслушаю. В ответе на этот вопрос наше спасение. Мы с Кларой сейчас как бы стоим над дымящимися руинами и спрашиваем себя, как это мы еще живы. А дело-то в том, что мы не живы. Нас лишили жизни. Мы мертвы, мы носим смерть с собой, как выжженное на лбу клеймо. — Он безрадостно улыбнулся. — Не самая лучшая компания.