Читать книгу - "Бессмертный избранный - София Андреевич"

— Ты справилась с чароземом, мне говорили, — продолжает Инетис. — Ты справишься и с родами. Я помогу тебе, но ты должна будешь оставаться со мной и принять ребенка.

— Я помогу, чем смогу, — говорю я, и она кивает, как будто удовлетворенная ответом.

Приносят воду. Я забираю ведро из рук воина, одна из девушек заносит в сонную одежду для меня — и тут же выскальзывает прочь, отводя глаза от постели правительницы. Я переливаю воду в большой таз, где моется сама Инетис. Душистое мыло пахнет травами, и я беру его в руку и тут же кладу назад.

— Мойся, — приказывает Инетис. — Мне хочется спать, мне нужно, чтобы ты легла рядом.

Я никогда не раздевалась на глазах у чужой женщины. Руки дрожат, и я с трудом скидываю теплый корс, развязываю тот, в котором провела сегодня весь день. Инетис не смотрит на меня, она отвернулась в другую сторону, укрывшись одеялом почти с головой. Я заставляю себя кое-как помыться в чуть теплой воде, вытираюсь, надеваю чистую одежду. В сонной прохладно, и меня пробирает дрожь.

— Воду вылей за окно, — говорит Инетис. — И туши свет.

Я расстилаю скатку и ложусь на пол рядом с Инетис, задув пламя. Кромешная тьма окутывает нас в мгновение ока, и в этой пахнущей травами тьме я пытаюсь понять, что же чувствует Инетис, что чувствую я. Но даже если что-то и есть, оно не угрожает нам. Я думаю, что это магия Энефрет. Быть может, она охраняет нас? Ребенка? Его мать?

Я укладываюсь поудобнее, думая о том, как снова резко поменялась моя жизнь, и почти засыпаю, когда холодная рука Инетис касается моего лица, заставив меня подпрыгнуть на месте.

— Унна! — Ее шепот полон страха и кажется, она вот-вот закричит. — Унна!

Я тут же поднимаюсь.

— Я здесь, я здесь! — Мое сердце бьется как у птицы, я спешу к окну, чтобы открыть его, но голос Инетис несется мне вслед:

— Унна, ты слышишь? Ты слышишь? Не уходи, только не уходи!

— Я здесь, — повторяю я, и она вскрикивает:

— Вернись! Дай мне руку! Мне страшно! Не открывай окно!

Я сажусь на постель и хватаю Инетис за руку. Она плачет, ее худые плечи трясутся от страха и рыданий. Я прислушиваюсь к ночи, к дому, к тишине за шкурой, но ничего не слышу.

— Что ты слышишь? — спрашиваю я.

Она дышит так, словно пробежала через всю Асму. Я снова спрашиваю, но Инетис в панике, она сжимает мою руку все крепче и дышит все чаще, и я делаю то, чего никогда раньше не делала — я обнимаю ее и притягиваю ее голову к своему плечу.

— Тише, — говорю я. — Тише. Здесь никого нет. Магии больше нет, забыла? Здесь только я и ты.

Инетис тут же отстраняется, и я, напуганная тем, что перешла черту, пытаюсь подняться, но она меня не отпускает.

— Нет, — шепчет она, — нет.

И после короткого молчания:

— Ты правда ничего не слышишь?

Я качаю головой.

— Нет.

Она снова молчит, только на этот раз долго, и я понимаю, что Инетис прислушивается.

— Как будто… как будто детский голос. Или женский.

— Не слышу, — повторяю я, и почти одновременно с моими словами Инетис охает.

— Ой. Он шевелится. Дай руку, Унна. — Я не хочу трогать ее живот, я не хочу касаться ее голой кожи, но она уже схватила меня за руку и прижимает мои пальцы к своему телу. И я чувствую легкий толчок. Потом еще один, а потом прикосновение задерживается, как будто с той стороны — изнутри — кто-то тоже положил свою маленькую ручку и прислушивается к тому, что происходит.

Я отдергиваю руку и почти спрыгиваю с постели.

— Я… я почувствовала, — говорю я Инетис, стараясь, чтобы в голос не пробилась пронзившая тело дрожь.

— Обычно после того, как ребенок пошевелится, все проходит, — говорит Инетис задумчиво. — И сейчас тоже прошло.

Я слышу шорох простыней, и сонным голосом она просит меня лечь обратно. Я укладываюсь и накрываюсь своим одеялом, но тут же снова раскрываюсь и смотрю на свою ладонь. Она еле заметно светится золотом в темноте.