Читать книгу - "Волшебница-самозванка - Юлия Набокова"

— Ну вот и хорошо, вот и ладненько. Я пойду тогда, чтобы не мешать, — миролюбиво сказала я и зашагала к двери, краем глаза уловив, как вытянулось лицо Мадлен.

— Куда? — растерянно вырвалось у нее.

— Как куда? Раскрою народу глаза на его благодетельницу, соберу армию из рабочих и крестьян, вооружу вилами и флагами и вернусь при полном параде — под звуки дуды и фанфар, — скромно раскланялась я и, пользуясь замешательством ведьмы, собралась было сигануть за дверь.

— Стоять! — взвизгнула Мадлен, и от ее пронзительного крика двери испуганно распахнулись, явив моему взору лохматого великана, согнувшегося в три погибели.

Я едва успела отскочить в сторону чтобы не получить дубовой дверью по лбу, а мохнатое чудище с заросшей щетиной угрюмой физиономией порывисто вскочило с колен, чуть не снесло макушкой подсвечник под потолком и застыло, сложив руки по швам и опустив голову, как первоклассник, принесший домой двойку.

— Опять подслушиваешь! — презрительно обронила Мадлен.

Чудище что-то промычало в свое оправдание и попыталось упасть на колени, протягивая грязную лапу к ведьме.

— Довольно твоих лакейских замашек! — топнула ногой та, и монстр заскулил, прижимая к себе пораненную лапу. Запахло паленым.

— Поди прочь! — велела колдунья. — Понадобишься — позову. Я с ней пока не закончила.

Не сводя с нее глаз, чудовище покорно попятилось в коридор и осторожно прикрыло за собой двери. Я так и не поняла, что было в этом взгляде — любовь, обожание, уважение или страх. Может быть, все сразу. Кто разберет этих чудовищ?

— Тебе, наверное, интересно знать, кто это был? — удивленная затянувшимся молчанием, подсказала Мадлен.

— Неа, — изобразила равнодушие я. — Чего тут интересного? Чудище как чудище. Таких на каждом болоте — по пятачку на квадратный метр.

— И тебе совсем не страшно? — едва не обиделась за своего питомца ведьма.

— Этого-то? Ха! Да этот хомячок и в подметки Кинг-Конгу не годится. Тот бы его на одну ладонь к себе положил, а другой — прихлопнул, как этого дохляка Ван Бола. Кстати, — прибегла к действенному способу я, — я ему сказала, куда направляюсь, и оставила точный адрес. Он обещал заглянуть, проверить, не обижает ли кто...

— Подумаешь, какой-то Кинг-Хонг! — протянула Мадлен. — Вот мое чудовище...

— Даже и слушать про него не хочу! — воспротивилась я.

Знаем мы эти уловки. Начнешь проявлять любопытство, ведьма напустит на себя завесу таинственности и будет интриговать загадками. Изобразишь отсутствие интереса — тут-то она мигом и раскроет все карты.

— Как так? — Мое равнодушие повергло чародейку в смятение. — Разве тебе не интересно, кто он, откуда и все такое? — с надеждой добавила она.

— Ни капельки! Подумаешь — диво дивное! — мстительно ответила я.

При виде моего деланого равнодушия, ведьму, как и полагается, охватил порыв откровенности, и, не сдержавшись, она разразилась леденящими душу признаниями.

— Да это же сам Марис! — провозгласила она и замерла в ожидании эффекта.

Никакой реакции не последовало. Я изо всех сил скрывала свое удивление.

— Ну тот самый Марис, чудесный целитель человеческих душ! — пояснила ведьма.

— Ну тот самый, ну и что с того? — демонстративно зевнула я.

— Как это что? Ты посмотри, во что превратили его чужие пороки! Вот к чему приводит слепая любовь к людям и желание творить добро, — с горечью произнесла Мадлен.

Куда-то ушли ее надменность и высокомерие, на лбу прорезалась вертикальная складочка, а голос стал тихим и печальным.

— Сначала у него очерствела душа, потом загрубело сердце, а затем он и сам оброс толстой кожей и густой шерстью, и вовсе потеряв человеческий облик. Я нашла его уже таким.

Он был раздавлен и зол на весь мир. Мне пришлось применить с десяток заклинаний, прежде чем успокоить его. Он едва не убил меня! А ведь он так меня любил... Во имя нашей любви я не могла допустить, чтобы он погиб. А это непременно случилось бы, если бы его увидели в таком облике и столь озлобленным. Одна луна свидетельница, сколько сил, магии и времени мне стоило укротить его нрав и укрыть от людских глаз, отгородив замок лесом. Чего я только не перепробовала, чтобы повернуть время вспять и изменить чары, наложенные им самим. Пока я училась и совершенствовала свои навыки, он все больше терял то человеческое, что в нем оставалось, и превратился в чудовище, которым ты его видела. Когда я смогла отнимать пороки у других, процесс был уже необратим. Вся та алчность, гнев, зависть, жестокость, которые Марис по крупицам вобрал в себя, сплелись в единый клубок зла, где уже нельзя было отделить одно от другого. Проще было вынуть из него душу и вставить новую, чем пытаться исцелить то, что раньше было Марисом.

— И тебе это удалось? Вот почему он ведет себя как ребенок?

— Да. Мне пришлось прибегнуть к очень сильному и страшному заклинанию. В результате него то существо, что осталось от Мариса, лишилось не только души, но и разума, воли. Сейчас он — лишь кукла, пустая изнутри, у которой остались лишь какие-то врожденные эмоции — любопытство, например. Он способен испытывать боль, страх, радость — не более. Более сложные переживания ему не доступны. Пока. Я израсходовала много сил для первой части моего плана. Теперь мне предстоит создать новую личность, собрать по частичкам все лучшие качества, которыми будет обладать новый Марис. Верность, доблесть, смелость, способность любить, щедрость, нежность... Марис достоин быть лучшим из мужчин после того, что ему пришлось пережить.

— Да ты эгоистка, Мадлен. Ты ведь стараешься для себя. Создаешь по кусочкам Мужчину Своей Мечты, наполняешь его чертами, которые хотела бы видеть. Он так и останется твоей куклой. Куклой, в которой все создано для того, чтобы радовать и ублажать тебя.

— Замолчи! Ты представить себе не можешь, что мне пришлось пережить. Ни одна женщина на свете не сделала бы для своего возлюбленного столько, сколько я. И ты говоришь, что я не люблю его? Ты, которая всех своих мужчин опаивала любовным зельем, чтобы не знать отказа и неразделенной любви?

Вот спасибо, Селена, опять удружила!

— Срок действия зелья не вечен, со временем покорность и слепая любовь надоедает, — возразила я. — Как надоедает игра с куклой. Пусть даже самой красивой и самой нарядной.

— Ты права, — к моему удивлению, согласилась Мадлен. — Но мое творение мне никогда не прискучит. Ведь я всегда смогу менять его так, как захочу. Выкидывать те черты, которые начинают раздражать, и добавлять те, которых не хватает. Ты же женщина, Селена, ты должна понять. Каждой из нас в какие-то моменты хочется, чтобы наш мужчина был более романтичным и нежным или, на против, грубым и жестоким. То горел, как огонь, то был холодным, как айсберг. Не отходил ни на шаг и носил на руках, а когда наскучит, становился равнодушным, чтобы завоевывать его любовь снова и снова.