Читать книгу - "Русские навсегда - Виктор Косенков"

Все случилось под вечер.

Ни о чем не подозревающее утро было деловым. Каждому человеку в команде нашлось занятие. Кроме почему-то Сергея.

– Сиди, не дергайся, – сказал Михалыч. – Мужики сами знают, чего им делать.

– Вот те на! – Сергей попытался было возмутиться. – Я, что ли, не мужик теперь?

– Мужик, мужик, – объявился неведомо откуда Петр Фадеевич. – Мужик не скотина, а и ту недолго испортить. Тебе, поди, дорога еще в глазах мерещится. Так что не шебухти, будь на подхвате. Ты нам, может, вечером здоровый понадобишься. А так сдохнешь и чего делать? Иногда отдыхать – оно для пользы дела важнее.

– Ну, совсем вы из меня инвалида сделали… – проворчал Сергей, внутри, однако, понимая, что Петр Фадеевич говорит дело. Тело слушалось с трудом, ноги и спина были будто ватные.

– Тогда вот, при Михалыче будь, – вдруг изменил решение Петр Фадеевич. – На подхвате.

– Годится…

Михалыч вместе с Сергеем двинулись на осмотр крепости.

Забраться на палисад оказалось не так просто. Земляная осыпь была покрыта пушистым снегом, под которым пряталась наледь. Сергей пару раз поскользнулся, упал.

– Нет, – проворчал Михалыч, в очередной раз вытаскивая Серегу из сугроба. – Так дело не пойдет. Может случиться, что бегом надо, а тут такая хреновина. Да еще с ружьем… Не ровен час, плохо кончится.

– Так чего ж тут, песочку посыпать?

– Песочку не песочку, а что-то думать надо. Пошли дальше.

Они все-таки выбрались на палисад и пошли по периметру. На башнях уже стояли часовые. Первым их встретил Егор Малашкин.

– О! Мужики! Ну, елки-палки, а я-то все стою, стою, и никого. Бона сколько людей было, а раз – и нету. Ну, чудеса, ей-богу, только и видел, что Петра, да Мишка Самойлов в лес утопал. А остальных и не видать. Чего ж, спят, что ли? Нет, ну тем, кто ночью будет, оно, конечно, спать надо, а то ведь если не выспишься, то и вставать на часы-то никак нельзя. – Словесный поток едва-едва только с ног не валил. Сергей даже не мог подумать, что от одного человека может быть столько шума и болтовни. – А ведь ночью-то, оно самое сложное и будет. Хуже разве что под утро. И мороз злой, и сон с ног валит, напрочь. На рыбалке-то легче. Там что… Сидишь и сиди, костерок, ушица, водочка. А тут же совсем другое дело. Вот ушицы я бы сейчас, эх, навернул бы. От ведь как, поначалу она в охотку идет. А к осени ее, проклятую, уже и видеть не можешь! Ну, а зимой, ой как хорошо было бы, горяченькую, с перчиком да с лаврушечкой…

– Ты вообще сектор свой знаешь? – с трудом вклинился в это многословие Михалыч. – Куда смотреть, в кого стрелять?

– А как же. – Егор развел руками. – Бона туда. От сосенки корявенькой до вон той коряжины…

Михалыч открыл было рот, но Малашкин резво добавил:

– …так за этим смотрит Кожемяка. А я от той коряжины до вот той березки. Это ежели днем. А ежели ночью, не видно ж ничего, я тут на стене две царапины сделал. Ну, как бы ориентир, что ли. – Он показал на свежие зарубки на бревнах, образующих периметр башни. – Нам в армии так сержант объяснял, мол, стоишь, а смотреть куда, не знаешь…

– Понял, понял, – замахал руками Михалыч. – Ружье покажи…

– А посмотри. Тебе оно виднее, я когда покупал, так не очень чтобы разбирался. Я ж рыбак, мокрая душа, мне ружье только для спокойствия, мало ли что. Да и нельзя в лесу без ружья-то…

Он говорил, говорил, Михалыч, чуть морщась, вертел в руках полуавтоматическую «сайгу», с широким, толстым магазином. Осторожно вытащил патрон с красной пластмассовой гильзой. Удовлетворенно крякнул, заглянув ему в горлышко.

– Патроны не жует?

– Нет, что ты?! – снова залился соловьем притихший было Егор. – Это мне один умелец подлечил, так что все работает, как часы, красота! Мне ж она без надобности часто, но отстрелять-то надо, потому выхожу с Мишкой иногда на охоту. Он ворчит, правда…

Михалыч перестал слушать. Вернул патрон на место и отдал ружье владельцу.

– Все! – сказал Михалыч. – Пойдем дальше.

И они двинулись по палисаду, провожаемые болтовней Малашкина.

– Ох и болтун, – пробормотал Сергей.

– Да, это есть. Но ты б его на рыбалке видел. Как воду заприметит, все, болталку отрубает напрочь. Будто другой человек совсем.

– Что-то не верится.

– А зря… – Михалыч остановился неожиданно, и Сергей едва не влетел ему в спину.

– Чего?

Но Михалыч молчал, настороженно вглядываясь в лес.

Чувство опасности передалось Сергею. И он медленно присел за толстые бревна частокола.

С плеча Михалыча поползла вертикалка «ИЖ». Аккуратно, точно в руку.

– Это я, – донеслось из кустов. – Смотрю тут…

– Миша? – осторожно спросил полковник.

– Я, я… – Кусты зашуршали, и на снег вышел… снеговик.

Белый маскхалат, какие-то ветки, будто бы невзначай прилипшие к этому искусственному снегу, делали силуэт человека полностью неразличимым.

Самойлов откинул капюшон.

– Ну и как там?

– Спокойно. – Михаил пожал плечами. – Только подойти к вам можно легко. Я, конечно, озаботился, но от умного человека…

Он развел руками. На плече мотнулась белая винтовка.

– Понятно, – ответил Михалыч. – Ладно. Ты долго там не торчи. В ночь пойдешь, наверное. Так, осмотрись только…

Самойлов махнул рукой, мол, не учи ученого, и исчез в кустах. Как и не было.

Следующим их встретил Кожемяка. Этот ничего не сказал. Скользнул холодным взглядом и все.

– Твой сектор… – начал было Михалыч.

– Знаю, – проворчал Кожемяка. – Бона… Только не видать ничего. Постреляют нас на каланчах этих, как рябчиков каких…