Читать книгу - "Омут - Сергей Яковенко"

Протрезвев, стал в каждой детали своего жилища замечать напоминания о жене и дочери. Фотографии на стенах, рисунки на обоях, оставленные маленькими Юлькиными пальчиками, запах Машиных духов, сохранившийся на ее одежде, длинные светлые волосинки, затерявшиеся в нестиранной уже два месяца постели, игрушки, разбросанные по детской комнате и до сих пор никем не убранные, рисунок маленького щенка с надписью «папин друг».

Я сорвал с потолка люстру, срезал висевшую на балконе бельевую веревку и закрепил один ее конец на крюке, вкрученном в потолок. Делал я это так, будто занимался чем-то обыденным, повседневным. Страшно не было. Абсолютно. Потому что уже считал себя мертвым. Я умер первого ноября, и умереть второй раз уже просто не мог. Оставалось всего лишь исправить небольшую досадную ошибку – остановить сердце, которое сопротивлялось реальности и упорно продолжало биться.

Крюк не выдержал, и я упал на пол, больно ударившись ребрами о выбитую из-под ног табуретку. Отдышавшись, перешел в другую комнату, снял другую люстру. Сделал новую петлю, продел в нее голову и, не раздумывая, оттолкнул опору из-под ног. Снова падение и боль от удара. Очередной крюк был выдернут из потолка, осыпав меня пылью и осколками штукатурки.

Щелкнул дверной замок. В прихожую вошел Леха. У него был свой ключ от квартиры. Машин ключ, который он взял сам, так как в последнее время я никому не открывал дверь. Увидев меня сидящим на полу, он подбежал, упал на колени и крепко обнял, матерясь и ругая последними словами. Мы долго так просидели, а после Леха заговорил:

– Ты помнишь, как мы с тобой по полям носились? А? Кумец…А как хутор в лесу искали и застряли в канаве? Нам тогда пришлось до утра комаров кормить. А вспомни, как на футбол ходили, как наши «четыре-один» турков наказали! Вспоминай, мать твою за ногу! Это тоже была жизнь, старик! Это тоже жизнь! И она не закончилась! Понимаешь ты это или нет? Она здесь! За нее бороться нужно! Вспоминай, как в универе в окна женской общаги лазили! – он почти кричал, изо всех сил, стараясь достучаться до меня, и у него начало получаться, – А как ты меня из того оврага с пробитой ногой вытаскивал? Вспоминай, как два обдолбыша боялись собственных глюков!

Я посмотрел на Леху, но о том, что мне пришло в голову, конечно же, не сказал. Вот только в груди, впервые за последние два месяца, что-то заныло, зашевелилось, разлилось теплом. И это была надежда. Глупая, никчемная, откровенно издевательская, но надежда. Я не верил в нее, но другого выбора просто не оставалось. Видимо, взгляд мой стал осмысленным, потому что кум, вдруг, замер и осторожно улыбнулся. Он хлопнул меня ладонями по плечам и радостно затараторил:

– Ну, вот, мужик! Молодца! Возвращайся! Ты хоть кивни мне, а то я не пойму радоваться мне или пугаться.

– Все нормально, Леш… – голос оказался каким-то чужим, хриплым. Я уже и забыл, как он должен звучать, но точно не так, как сейчас.

Леха оживился, схватился руками за голову и тут же воздел их к потолку:

– Слава тебе, Господи! Я слышу его голос! – затем снова переключился на меня и командным тоном продолжал, – Короче! Я отпуск беру и мы с тобой, завтра же, в поля! Завтра же! Ты в окно посмотри! Там же весна настоящая, оттепель, весь снег сошел! Я такого января вообще не помню! Плюс девять! Трава даже полезла!

– Нет, завтра нет, – все тем же хриплым голосом отказался я, – Давай потом.

– Никаких «потом», – безапелляционно отрезал кум, – Я тебя теперь ни на шаг от себя не отпущу. Жить нужно сейчас! Сегодня! Ты когда ел в последний раз? В зеркало на себя смотрел? Худой, как щепка! Идем на кухню, я тебе пожрать принес, а то в холодильнике мышь повесилась.

Леха приготовил замечательный ужин и я, удивляясь самому себе, с удовольствием съел все, что было предложено. Мы долго, почти до самого утра, сидели за столом, безжалостно истребляя запасы чая, и говорили без умолку. Вернее, говорил по большей части кум. Он тактично избегал разговоров о моей семье и с удовольствием делился новостями, произошедшими за последнее время. Политика, пресловутый футбол, работа… Я слушал его, иногда удивляясь, как много пропустил, но уже той ночью начал обдумывать план действий.

Для начала, нужно было сбежать. Леха, застав меня с петлей на шее, решительно взялся за спасение и клятвенно пообещал не оставлять в одиночестве ни на минуту до тех пор, пока не будет уверен, что я вернулся к полноценно жизни. Моего согласия он не спрашивал. Да оно ему было и не нужно.

Весь следующий день он, и в самом деле, не отходил от меня ни на шаг. Я кое-как отговорил его ехать на коп и, вместо этого, мы просто слонялись по городу, периодически посещая различные забегаловки для перекуса. Вечером, вернувшись домой, я попытался убедить его ехать к жене с детьми, но доводы не подействовали и он снова остался ночевать у меня.

Сделав вид, что уснул и, дождавшись мерного храпа из соседней комнаты, я тихо встал. Не включая света, оделся. Мне нужны были деньги на проезд, и пришлось немного взять у кума, почистив карманы его куртки. Было стыдно, но других вариантов не было. До вокзала добрался на метро, которое еще не успело закрыться. Ближайшая электричка отходила в пять утра, и у меня в запасе еще было чуть больше четырех часов.