Читать книгу - "Одержимые - Таня Хайтманн"

Кровь и снег

В воздухе витал след непривычного аромата. Его почти неуловимо принес ледяной ветер, практически растерзав его по дороге, так что аромат едва не поглотили многослойные запахи улицы.

Адам остановился и запрокинул голову. Улица была безлюдна; разбитый трамвай только что исчез за углом, только одна машина, из которой доносилась громкая музыка, проскользнула мимо. Мгновение он взвешивал мысль о том, чтобы закрыть глаза и получше сконцентрироваться. Если чувства не обманывают, то нужно обращать внимание на любое движение вокруг.

Этот запах… Запах старой кожи, но под ним было еще кое-что другое. Темное, мрачное… Нет, сколько бы он ни пытался, теперь ноздри его щекотали только выхлопные газы да мороз. Он беззвучно выругался и вновь глянул в заброшенный переулок, из которого ветер принес необычайный аромат. Аромат, которого в этом городе, в общем-то, не должно было быть.

«Твои воспоминания играют с тобой злую шутку», — попытался успокоить он себя. В конце концов, сейчас как никогда нужно отвлечься. Потому что снова и снова его настигало то ощущение, пытаясь принудить его, подтолкнуть к непосредственной цели. Адам крепко сжал зубы, стремясь подавить тоску, постоянно терзавшую его и грозившую сломить.

Внезапно запах снова коснулся его чувств, и на этот раз воспоминания тут же подбросили картинку: в переулке таился готовый к прыжку зверь.

Адам не осознавал этого, но его лицо расплылось в улыбке. Он обернулся и слился с темнотой.

Непонятный шум превращался в равномерное тиканье… Слабый запах, проникший в сны Леа, зовущий ее… Она проснулась, лежа на боку. Плечо больно вдавлено в пол сквозь тонкий матрас, голые колени склеились. Мокрая от пота футболка прилипла к спине, и тем не менее Леа не могла шевельнуться. Она обессилено прислушивалась к своему частому дыханию, чувствуя, как быстро колотится сердце.

Какой бы кошмар ни заставил ее вспотеть от страха, он уже улетучился.

Она провела кончиком языка по пересохшим губам и заморгала. Ее окружала темная, хоть глаз выколи, ночь. Мгновение она обдумывала, не отыскать ли удобное положение и не попытаться ли снова уснуть. Но в ее жилах шумел адреналин, щекотал пальцы на ногах, заставил ее схватиться за лежавший рядом с матрасом фонарик. Вспыхнул слабый свет.

Сонным взглядом Леа окинула комнату, увидела опрокинутую стопку книг, грязные чашки — и голые мужские ноги. Прежде чем разум успел осознать эту невероятность, взгляд последовал дальше, чтобы снова резко вернуться к ногам.

Леа в панике подобралась, встала на четвереньки, рот все еще был открыт от удивления.

В трех шагах от нее в полутьме сидел Адам, набросив одеяло на голое тело. Видны были только плечи, руки и ноги. Вокруг предплечья, свободно лежавшего на коленях, он обмотал полотенце, которое крепко держал свободной рукой. «Мое полотенце для посуды», — растерянно подумала Леа.

Адам устремил взгляд на нее — точнее, туда, где только что лежала спящая девушка. Вдруг его веки дернулись, и он уставился прямо ей в лицо.

Леа инстинктивно отпрянула, плюхнулась на задницу и застыла.

Адам не двигался.

Смущенный смешок сорвался с ее губ, но она тут же сжала их снова.

«Что здесь происходит? — спросила она себя. — Наверняка ты спишь и видишь сон», — попыталась она успокоить свою наделенную разумом половинку мозга. Но проходили секунды, Адам продолжал сидеть словно статуя, отвечая на ее взгляд и тем не менее по-настоящему не глядя на нее.

Леа медленно поднялась, а зеленые глаза Адама следили за каждым ее движением с очевидным запозданием. Осторожно приближаясь к нему, она заметила темное пятно на белом полотенце… и оно увеличивалось с каждой секундой. Леа словно завороженная смотрела на обнаженное плечо Адама, на котором виднелся кровоподтек шириной с ладонь. Сама ключица казалась какой-то странной. Искривление…

— Адам? — Голос Леа сорвался.

В этот момент у нее возникло ощущение, будто некая сила схватила ее тело и швырнула в другой конец комнаты, но одновременно с этим ее дрожащие пальцы двигались по лицу Адама. Их глаза встретились в тот миг, когда кончики ее пальцев коснулись его щеки.