Читать книгу - "Новая реальность - Елена Белова"

Инкубы, по Парацельсу, нечистые духи мужского пола (по Каббале — Рухим). Они приходят к женщинам во время сна. По терминологии Средних веков инкубы и суккубы, демоны пьянства, обжорства, сладострастия и корыстолюбия, очень хитрые, свирепые и коварные, подстрекающие свою жертву к учинению ужасных злодеяний и ликующие при их исполнении.

Слово инкубус происходит от латинского «инкуба-ре», что в переводе означает «возлежать». Согласно старинным книгам, инкубы — это падшие ангелы, демоны, увлекающиеся спящими женщинами.

* * *

— Пап… Спасибо, конечно, но как это нам поможет? — Лёш с досадой отложил в сторону детскую розовую маечку и взял в руки следующую — синюю, расшитую крылатыми слониками. Закрыл глаза… и через несколько секунд синяя вещица полетела налево, в небольшую кучку детских вещей. — Ничего. Черт!

— Лёш, поосторожнее, — негромко проговорил светловолосый маг, так настороживший при первом знакомстве девушку-феникса.

— Я осторожно, — отмахнулся молодой музыкант. Правда, вряд ли сейчас кто-то принял бы его за музыканта. Темные брови сосредоточенно нахмурены, в плотно сжатых губах ни тени улыбки. И глаза… они прикрыты ресницами, но когда он поднял голову и на миг посмотрел на брата, радужка заметно светилась.

— Знаем мы твое «осторожно». — Вадим, прищурившись, наклонился над детской кроватью. Две маленькие подушки, уютное желтое одеяло. — Проклятье, да она что, ненормальная?

— Проблемы? — Третий голос, тот самый, что читал мини-лекцию про инкубов, раздавался из ниоткуда. Но двух парней, почему-то обследовавших детскую спальню в розовых тонах, он не смутил.

— Полно! — мрачно отозвался светловолосый Вадим. — Во-первых, никаких следов инкуб (если это он) не оставил; во-вторых, полиция истоптала все так, что даже если бы оставил, засечь не смогли бы. А в-третьих, мать, кажется, помешана на чистоте. Ни одной вещи не оставила непостиранной. Лёшка себе уже все мозги расплавил на поиске!

— Дим!

— Попробуйте зайти в спальню родителей, — проконсультировал бесплотный голос.

— Зачем?

— Некоторые родители хранят там коробочки или шкатулки с памятными реликвиями. Детские локоны или первый выпавший зуб.

Не дослушав, Лёш метнулся из комнаты. Дим дернулся следом, но ограничился тем, что переместился к двери и чуть склонил голову, вслушиваясь в каждый звук. Впрочем, брат вернулся быстро. Зеленые глаза его сияли:

— Пап, ты гений!

Темный коридор непривычно прямой и широкий. Совсем непохоже на пещерные ходы. По ровной пыльной стене тянется цепочка каких-то одинаковых выпуклостей, похожих на лампы. Да это и есть лампы!

И все разом становится на свои места. Это не пещера. Это не подземный мир Уровней, отгороженный печатями от так называемой Поверхности. Это какое-то человеческое здание, похоже, заброшенное. Причем сравнительно недавно — стены, конечно, тут пыльные и грязные, но ковровое покрытие еще вполне успешно гасит шаги — значит, не заросло грязью.

Так. А что она здесь делает?

И как она вообще здесь оказалась?

Дыхание рвется с губ тающими облачками. Что-то оттягивает талию — пояс… тяжелый… с кармашками.

Что происходит?

Впереди вскрик! Тонкий, насмерть перепуганный голос. Детский.

— Туда!

— Осторожней, Лёшка, — предупреждает мужской голос.

Лёшка?!

Лампы мелькают изломанными полосами, двери распахиваются под ударами сильных рук… и некогда подумать, откуда тут взялся Лёш. И почему она видит только светловолосого. Подумать некогда, потому что они находят наконец, кто кричал.

В этой комнате тоже не работают лампы, но здесь светло — от десятков свечей, расставленных на столике, закрепленных на полках, по углам дивана. И все эти мерцающие огни освещают…

Алое покрывало. Несколько шелковых подушек. На постели два сплетенных тела, накрытых сетью золотых волос. Красивое, гибкое, хищно изогнувшееся — сверху. Отчаянно бьющееся, безнадежно всхлипывающее, с тонкими руками, привязанными к изголовью постели — снизу. Детское.

Что?! В горле что-то заклокотало.

— Прочь!

Золотоволосая тварь поднимает лицо. Хищная, какая-то андрогинная красота — и большие темные глаза, и алые губы над оскаленными клыками могли в одинаковой степени принадлежать и мужчине, и женщине.

Инкуб?!

Голодный огонь в глазах, беспокойные сполохи темной ауры, плавные линии тела, на глазах перетекающие из мужских форм в женские — инкуб! Адское создание, которое питается желанием жертвы. Опасное, очень опасное, ведь желания есть практически у всех, даже у демонов. И жертвой может стать любой.

Но жертва-ребенок?!

Худенькая девочка, даже не подросток, тоненькая, насмерть перепуганная. Она вся сжимается, когда длинные пальцы инкуба по-хозяйски трогают ее губы.

— Прочь от нее!

Рука сама собой рвется вперед, автоматически раскрывая ладонь в незнакомом уверенном жесте — и оскалившуюся тварь сметает с постели и швыряет на стену.

— Лёш, бросай! Зель…

Быстрый бросок, дымный факел, дикий вопль. Свечи гаснут, комната тонет в темноте, старший пытается что-то засветить. Где инкуб?! У пола пусто. Куда он делся?

— Где он?

— Испарился!

— Но так не бывает!

— Бери девочку! Скорей, пока еще можно спасти.

— Принц Кайю? — шелестит детский голосок. — Принц Кай…

— Принц? Это еще кто? — удивляется Дим, вскидывая на руки хрупкое тельце.

— Какой-то анимешный герой, — пожимает плечами Лёш, быстро осматривая комнату. — Не понимаю…

— Берегись!

У самого лица мелькают алые глаза уже без той нечеловеческой красоты, и в следующий миг жуткая боль рвет горло! Недобитая тварь, чувствовал же! Инкубы не испаряются так легко! Когти полосуют плечо, руку, пальцы с зажатым зельем… Комната опрокидывается, на потолке диким хороводом кружатся мертвые лампы.

— Лёш!

Он не может ответить. От боли глаза ничего не видят, а голодная тварь, забыв про всякую осторожность, закусив его горло в клыкастую западню, оплетает руками и готовится перенестись.

Он не может ответить, не может, как Дим сейчас — не может ударить.

Все, что можно сейчас, — пытаться блокировать перенос, перенастроить, и левой рукой нащупывать скользкий от крови пузырек с зельем на основе полыни. Есть.

Теперь остаток сил — в телекинез, чтобы попасть в лицо, чтобы наверняка… наверняка.

Зелье жжет, кровь инкуба жжет, и зубы… сжима… ох. Больно…