Читать книгу - "Желание - Трейси Вульфф"

Хорошо уже и то, что сегодня утром я впервые за эту неделю не рыдала в душе. Вряд ли это значит, что я в порядке, но это все же дает мне силы сделать то, что я должна была сделать еще несколько дней назад – покинуть безопасные пределы комнаты и отправиться в библиотеку. Мне надо сдать проект по физике полетов уже через несколько дней, а я еще не закончила работу над ним.

Я жду до десяти часов вечера, надеясь, что в такой поздний час полки библиотеки окажутся в моем единоличном распоряжении и никто не будет мне мешать. Теперь все в школе знают о драме, разворачивающейся между братьями Вега и мной, но вряд ли новость о моем расставании с Джексоном уже успела стать достоянием общественности.

Сам он явно не сказал никому ни слова, и я тоже.

У меня мелькает мысль о том, чтобы перейти в ипостась горгульи – я даже дотрагиваюсь до блестящей платиновой нити в глубине меня. Но полет над дикими лесами и горами Аляски не поможет мне избавиться от мук, ведь когда мое тело превращается в камень, это вовсе не значит, что то же самое происходит и с моим сердцем.

Я переодеваюсь в спортивные брюки и самую линялую и удобную футболку с изображением One Direction, хватаю с пола рюкзак и выхожу за дверь.

Но, судя по всему, вселенной надоело просто пассивно парить мне мозги, и она решила начать действовать, потому что, едва войдя в библиотеку, я вижу Хадсона, который сидит у окна, уткнувшись в книгу Хелен Прежан «Мертвец идет».

Это немного слишком, но, похоже, Хадсон любит театральность в выборе книг. Может, подойти и поговорить? Но сейчас я не в том состоянии, чтобы мериться с ним остроумием. К тому же на нем с тем же успехом могла висеть невидимая табличка: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Прерывать его было бы… невежливо. Он не делает никаких попыток хотя бы посмотреть на меня.

Будь на его месте кто-то другой, я бы решила, что он просто не заметил меня. Но Хадсон – вампир с самыми острыми слухом, зрением, обонянием и осязанием на планете. Он не может не знать, что я здесь. Я уже чувствую, как между нами протягивается невидимая нить, соединяющая нас на каком-то глубинном уровне.

Может, все-таки подойти и поздороваться? Ведь он как-никак спас мою жизнь, хотя ради этого ему пришлось сразиться с его гнусным отцом… не говоря уже о том, что теперь он вынужден носить магический браслет, не позволяющий ему пользоваться волшебной силой вплоть до выпуска из школы.

Но в конце концов я трушу и так и не подхожу к нему. Да, мы видели друг друга в школе и сидели за одним столом после того, как оказались сопряжены, но между нами всегда имелся буфер. Мы ни разу не оставались наедине после тех минут перед Испытанием, когда я сотворила чары, чтобы позволить ему освободиться и оказаться наконец вне моей головы. И, судя по тому, что он все время сторонится меня – даже когда рядом находятся наши друзья, – ему так же, как и мне, не хочется, чтобы мы остались наедине.

В конце концов я иду к столу, стоящему в другом конце библиотеки, решив – как всегда – увильнуть.

С твердым намерением не обращать внимания ни на него, ни на мое израненное сердце, я сажусь на стул и достаю свой ноутбук. И подключаюсь к библиотечной сети, чтобы воспользоваться одной из тех баз данных, доступ к которой можно получить только из этого помещения. Не проходит и пяти минут, как я начинаю работать над своим проектом по аэродинамике полетов на тему различий между крыльями горгулий и драконов.

Исследований по горгульям почти нет – что неудивительно, если учесть, что Неубиваемый Зверь уже много веков сидит на цепи, и за последнюю тысячу лет единственной известной горгульей стала я сама. С другой стороны, я могу исследовать саму себя, а значит, кое-что у меня все-таки есть.

Вскоре я погружаюсь в процесс и провожу почти два часа за учебой под выбранный наугад плейлист на Spotify. Но когда начинает звучать песня Bad в исполнении Джеймса Бэя, я начисто забываю о статье, которую читаю, и возвращаюсь в свой собственный персональный ад.

Мои руки дрожат, пока слова песни разрывают меня, словно взрывы гранат. Джеймс Бэй поет об отношениях, которые разбились, так что их уже не склеить, и каждое его слово жжет мою душу, как огонь.

Я вынимаю из ушей наушники, как будто они раскалены, и так яростно отодвигаю от стола свой стул, что едва не опрокидываюсь на спину. Придя в себя, я не могу не заметить, что Хадсон пялится на меня с противоположной стороны библиотеки.

Наши взгляды встречаются, и, хотя чертовы наушники лежат на столе, я все еще слышу эту песню. Мое дыхание пресекается, руки начинают дрожать, а на глазах опять выступают слезы.

Я отчаянно стучу по экрану телефона, пытаясь положить этому конец, но, видимо, я случайно нажала на кнопку громкой связи, и теперь песня вырвалась на свободу.

Меня будто парализует. Черт, черт, черт.

Внезапно красивые тонкие пальцы Хадсона сжимают мою руку, и все замирает… кроме этой глупой песни. И моего еще более глупого сердца.