Читать книгу - "Жертва - Даниэль Зеа Рэй"

– Вон из моего кабинета! – прошипел он.

Я встала, опустила голову и покинула его кабинет.

***

Вернулась в ординаторскую. К счастью, там никого не было. Присела за стол, спрятала лицо в ладонях и застонала. Дверь отворилась, и в нее вошла медсестра-брюнетка.

– Доктор Ней, к вам в палату поступление.

Я отняла ладони от лица и вперила взгляд в немолодое лицо медсестры.

– Я не знаю, я все еще работаю здесь или уже нет, – честно призналась я.

– Мне плевать, работаете вы здесь или нет, – отчеканила та. – Перед обходом доктор Ригард дал мне поручение ввести вас в курс дела и передать медкарты пациентов из двух палат. На данный момент у вас одно поступление, – она положила распечатанные карты на мой стол. – Если доктор Ригард узнает о том, что я не выполнила его поручение, меньше всего его будут волновать причины. Так что, доктор Ней, приступайте к обязанностям. А если вас все же уволили, завтрашнее утро вы сможете провести в постели, а не в этой больнице, – медсестра вопросительно изогнула бровь. – Поспать подольше – это ведь тоже неплохо, не так ли?

Я улыбнулась ей и взяла распечатки историй со стола.

– Ну, что ж… Тогда еще немного поработаю?

– Я полагаю, что это мудрое решение в утро понедельника, – она быстро ретировалась из ординаторской.

Я осмотрела пациентов, которых мне передали, оформила документы и откорректировала назначения. До конца рабочего дня доктора Ригарда я так и не увидела. Перед самым уходом, я решила заглянуть в реанимацию и узнать, как обстоят дела у того парнишки.

– А, Девушка-Пила… – услышала я позади себя.

В палату вошел реаниматолог, с которым мне довелось утром поработать. Некрасиво получилось, ведь мы до сих пор не представились друг другу, а на обходе я его не видела.

– Почему «Пила»? – спросила я, продолжая стоять возле кровати пациента.

– Потому что можете запилить кого угодно, – рассмеялся мужчина.

На вид реаниматологу было не больше тридцати лет. Послушник. О-о-очень высокий и симпатичный.

– А у вас есть прозвище? – поинтересовалась я и повернулась к собеседнику.

– Куда ж без него.

– И-и-и…

– Башня.

– Вам подходит. Надеюсь, я не обидела вас?

– Нисколько. Только Ригарды не терпят, когда их называют по прозвищам, – он улыбнулся.

– О-о-о, с этого места поподробней, пожалуйста!

– Оди и Шило.

Я прикрыла рот ладонью, потому как громко смеяться в отделении реанимации не принято:

– Оди и Шило? Вы шутите?

– Никаких шуток.

– Мне показалось, что звания Шило достоин именно Оди!

– Ну что вы, – махнул рукой Башня. – Наш Оди уникален, так сказать. Это знают все!

– А Айени Ригарда за что прозвали Шилом? – поинтересовалась я.

– У Айени характер слишком жесткий.

– Хуже, чем у доктора Одьена Ригарда? – к тому моменту я уже зажимала рот рукой, чтобы не хохотать.

Башня улыбнулся:

– Не стоит их сравнивать. Я же сказал, что Одьен уникален!

– То есть, Айени не очень здесь любят?

– Смотря кто… – многозначительно покачал головой Башня.

– Кстати, меня зовут Алексис Ней, – я протянула руку новому знакомому, и он тут же пожал ее.

– Очень приятно, доктор Ней. Денни Ориссон.

– Взаимно. Вы с дежурства сегодня?

– Да. Напоследок мне передали этого пациента. Зашел перед уходом узнать, как у него дела.

– И как у него дела?

– Без динамики. По крайней мере, после операции ему не стало хуже, а это уже большой плюс.

– Какой операции? – не поняла я.

– А вы, разве, не в курсе? – удивился Денни.

– Нет.

– Его днем оперировали.

– Понятно… – спустя некий промежуток времени выдавила я из себя.

– Вы удивлены?

– Да, если честно.

– Вы удивитесь еще больше, когда я сообщу вам, что оперировал сам Айени Ригард.

Ну, теперь у меня просто пропал дар речи. Сам «Всея» снизошел до никому ненужного райота…

– И какой прогноз вы могли бы озвучить?

– Я не метеоролог, чтобы давать прогнозы, – улыбнулся Денни.

– А если серьезно?

– Не знаю. Айени сказал, что от «мозгов» ничего не осталось. Значит, либо парень подойдет для внедрения стимулятора в будущем, либо нет. Но, если честно, с таким переломом таза вряд ли ему предложат столь дорогостоящую операцию.

– Я изучила результаты его сканирования. Таз рано или поздно срастется. Хотя, реабилитация займет много времени. Но, может, родственники помогут?

– Вы – оптимист. Боюсь, очень скоро ваша вера в чудеса завянет, и тогда вам станет все равно, когда оперировать таких пациентов.

– Думаете, я выгорю?

– Очень хочется верить, что нет, – улыбнулся Денни. – Я видел многих врачей, которые начинали карьеру с твердой верой в то, что смогут помочь всем и вся. Но, к сожалению, со временем их запал угасал, и они превращались в таких же скептиков, как и все остальные.

– Но, есть же исключения?

– Безусловно. Вам повезло, что вы работаете с Оди. Он, конечно, с возрастом немного успокоился, но все же продолжает верить в чудеса.

– Одьен Ригард? – переспросила я. – Странно, но мне кажется, что мы говорим о разных людях.

– Зря вы так, Алексис, – вздохнул Денни. – Одьен прекрасный хирург. Раньше в нашей клинике было отделение травматологии. Однако пять лет назад нам сократили бюджет и многие из ребят уехали в соседние города искать лучшей жизни. В итоге, работать стало некому. Травматологию расформировали. Одьену удалось уговорить нескольких врачей остаться здесь и перейти работать в его отделение. Теперь на нашу округу приходится одно отделение экстренной хирургической помощи, где оперируют в том числе пациентов с травмами конечностей. Конечно, если бы не деньги семьи Ригардов, вряд ли бы эта больница вообще существовала.

– А нейрохирурги? У них штат укомплектован?

– О чем вы? – засмеялся Денни. – Их в основном штате всего четверо работает.

– А что вы скажете об Айени Ригарде? – продолжала расспрашивать я.

– Айени? Он прекрасный хирург – этого у него не отнять. Но жизнь немного потрепала его. Когда-то Айени похоронил свою невесту. Автоавария. После этого он очень изменился. Стал скептиком.

– Понятно, – кивнула я.

– Айени не верит в чудеса. Он верит в себя и свои руки. Он берется за дело только тогда, тогда это имеет, по его мнению, смысл, или совпадает с его личными интересами.