Читать книгу - "Заноза для бандита - Юлия Гауф"

— И вы… вы стали ее шантажировать? — хриплым голосом спрашиваю я.

Говорить трудно, горло будто кровит. Будто рана открытая. Дышать больно, и жить тоже больно…

— Да! Марина, ты не представляешь, сколько нужно было денег! — мама сжимает мои ноги, упирается в них руками, словно удерживая меня. — У нас времени не было, чтобы их достать… ну, привычным способом, понимаешь? Все время тебе посвящали, бабушка твоя тогда совсем сдала. Ужасное время было, ужасное! А Ангелина — та еще сволочь! Уехала, даже скорую не вызвала… даже не подумала ведь вернуться! И мы подумали, что, если она не хочет на зону — должна нам вернуть твою жизнь! Заплатить! Что нам с того, что посадили бы ее? Твою жизнь бы это не спасло, а у нее ребенок маленький — быстро бы выпустили, а тебя бы не стало!

Не хочу больше слушать! Но уйти не могу — сил совсем нет, словно выкачали энергию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Поначалу они платили, да и нам хватало. Но выяснилось, что пересадка тебе нужна срочно, иначе… сама понимаешь, итак на грани была! И мы с Эдуардом нажали как следует, ведь по-хорошему они не хотели. Говорили, что денег нет совсем, что все уже отдали, что все заложено-перезаложено… но нашли ведь! Пусть и не хватило нам, но и мы без дела не сидели, и тоже кредитов набрали…

— Как вы нажали на них? — непонятно зачем, спрашиваю я.

Мама притягивает меня к себе, и машет на Артема, чтобы не подходил. Гладит по голове, целует в лоб, как в детстве, когда температуру так проверяла… и мне легче становится. Немного легче, но хоть что-то!

— Сказали, что каждая собака будет знать, кто такая Ангелина Покровская. Детоубийца! И что на ее детях клеймо будет всю жизнь — мы об этом позаботимся. Что не жить им в этом городе, да и в другом Николая и сыновей молва нагонит — люди всегда все узнают, а мы об этом позаботимся. Что…

— Хватит, — прошу я.

— Да, пожалуй, хватит, — соглашается мама. — Мариш, прости, но ты нам важнее, чем другие! Ты бы тоже так поступила ради своего ребенка! Я знаю, что по нам с отцом не всегда это видно, но мы вас любим больше всего на свете, и так было всегда. Когда рожаешь ребенка, когда впервые видишь, понимаешь, что его жизнь — самое ценное! Что убьешь, украдешь, предашь… душу продашь ради своего ребенка! И я не жалею о том, что было. Даже несмотря на то, что видела потом некролог, в котором говорилось, что после гибели мужа Покровская Ангелина покончила с собой. Не жалею!

И почему все так? На маму разозлиться не получается, а на судьбу — очень даже. Несправедливо! И это все случилось из-за того моего похода в магазин… столько бед из-за такой обыденной вещи!

Слезы стекают на мамину куртку, и каплями бегут вниз… как часто я стала плакать!

— Отца Андрея убили из-за долгов, — выдавливаю я из себя. — Потом начали мать трясти, и она не выдержала.

— Плевать на них! Я не собираюсь об этом думать, — шипит мама. — И ты не думай, вини меня, но не себя! Просто не думай!

Не думать об этом я не смогу. Кажется, всю жизнь лишь об этом и буду думать.

— Я себя не виню. И тебя тоже, — говорю я, и поднимаю голову с маминой груди. Шея затекла, снова мутит, снова эти спазмы…

— Тебе уезжать нужно! Я не знала, что Андрей — их сын, веришь? Да, мы видели Николая, и фамилию он свою называл, но не он был за рулем, на него нам плевать было! А вот Ангелину я запомнила на всю жизнь, и имя ее и фамилия на мне словно каленым железом вырезаны. Уезжай!

— Андрей не знает…

— Пусть и дальше не знает, — перебивает мама. — Мы тоже уедем, плевать на эту подписку о невыезде. А вот что Громов сделает, когда узнает про тебя?

Но я ведь не виновата, что меня сбила его мать! Или… или он станет винить меня?

— С мамой все хорошо, — улыбается отец, выйдя из палаты. — Лекарства перепутала, до вечера подержат, и домой. Марина, можешь зайти к…

Поднимаюсь, пошатываясь, и заглядываю в телефон, на экране которого подмигивает сообщение.

«Светлячок, завтра мне исполняется двадцать шесть. Я не стану тебя ни к чему принуждать, просто приезжай. Пожалуйста! Я в загородном доме».

Телефон вдруг выскальзывает из рук, и в глазах темнеет.

В себя я пришла на кушетке — неудобной и жесткой. В глазах рябит, и чувство, будто я перепила. Поднимаю руку, и она кажется тяжелой, словноо весит центнер. Глупо, но вожу перед глазами, надеясь вернуть нормальное самочувствие.

Не помогает. Голова кружится еще больше, и я прикрываю глаза, стараясь перевернуться на бок.

— Мама?

— Я здесь, дорогая, — чувствую, как мама сжимает мое колено.

Что со мной? Я помню это состояние, и не хочу повторения… не хочу!

— Опять, да? Почка? — спрашиваю я, не открывая глаза. С закрытыми глазами удар пережить легче.

— Нет, глупая, — смеется мама. Невесело смеется. — Ребенок у тебя будет! Взрослая ведь уже, могла бы и сама понять!

Ребенок?

Распахиваю глаза, и медленно сажусь на кушетке, упираясь в нее руками.

Не может быть! Да, было пару раз без презерватива, но я ведь тест делала. И к врачу ходила — не было беременности! А после мы только с защитой…

— Этого не может быть! — говорю я уверенно.

— Поверь, девочка, ты в положении, — улыбается мне врач. — Кровь я взяла, и отнесла в лабораторию, но это лишь окончательно все подтвердит! Я таких видала-перевидала за двадцать лет, и на глаз определять уже научилась. Так что готовься, и выбирай имя. Срок небольшой, месяца полтора, но пора начать придумывать женские и мужские имена.

Срок, имена… нет, это бред какой-то! Да какой мне ребенок?

— Поверьте, проблема в другом, — говорю я, и объясняю маме и врачу все про тесты на беременность, презервативы и мои опасения.

— Полной защиты презервативы не дают, это даже в школе объясняют. Вот тест, пока ждем результат, можешь сходить и проверить! — добрая женщина-гинеколог протягивает мне розовую коробочку, и я беру ее.

Мама стоит за дверью, а я стою около раковины, и жду. Гляжу на себя в треснутое внизу зеркало, и отмечаю то, что старалась не замечать: лицо выглядит припухшим, словно с похмелья, грудь… и правда ведь выросла, хоть и не слишком, а живот по-прежнему плоский.