Читать книгу - "Горец - Валентина Кострова"

— Нравится. Ты мне очень нравишься и все твои закидоны, — нависает надо мной. Странно смотрит в глаза, потом на губы, вновь возвращается к глазам.

— Прошедший год меня порадовал.

— Мной?

— Тобой, — склоняется к лицу, нежно целует губы, неторопливо двигает бедрами, я навстречу, восторженно выдыхая. Он во мне, без преграды, в очередной раз чувствую его каждой клеточкой.

— Я люблю тебя, — целую подбородок, прикрывая глаза, подстраиваюсь под неспешным темп движений. В ответ Давид бормочет что-то непонятное, явно не на русском.

Спустя какое-то время, сжимая мужа руками-ногами, кусая его за плечо, чтобы не кричать на весь дом в своем удовольствие, чувствую слезы на губах. Слизывает солоноватые дорожки, целует закрытые веки, ускоряется, толчки становятся резкими, глубокими. Свой стон вдыхает мне в рот, замирает, покрываясь мурашками. Скольжу пальцами по каждой на коже спине. Не спешим разъединяться, едины.

— Ты правда не против, если будет девочка? Я просто еще не посмотрела по-восточному календарю, когда там надо активно трудиться для зачатия мальчика?

— Ален, я действительно не зациклен на мальчике или девочке, — чмокает в кончик носа, к моему сожалению, ложится рядом. Правда, сгребает в охапку и накрывает нас одеялом. Некоторое время лежу молча, слушая его дыхание и сердцебиение, ощущая прохладу шелкового пододеяльника и простыни. Передергиваю плечами.

— Ты замерзла? — сильнее прижимает к груди, утыкаюсь лицом в плавный переход между шеей и плечом.

— Шелк, однако, холодит. И ты забыл свечи.

— В другой раз.

— А если я пожелаю ванную с шампанским?

— Будет тебе ванна.

— Ты готов исполнить все мои хотелки?

— Если ты от этого будешь счастлива, почему бы и нет.

— Тогда может заберем Хадю с нами? Я буду очень счастлива. И больше ничего такого не попрошу.

— Ален, — отстраняется, потирает ладонью щеку, смотря на меня серьезным взглядом руководителя. — Я согласился взять ее с нами в горы не для того, чтобы ты меня потом убедила в важности ее присутствия в Сочи.

— Давид, она совсем малышка, ей очень хочется внимание родителей. Причина ее молчания в стрессе, и в том, что взрослые зациклены на своих проблемах, обидах и не хотят интересоваться тем, что у нее на душе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай не будем сейчас об этом говорить! — резко реагирует, секунду смотрит на меня раздраженном взглядом. Справляется с собой, примирительно улыбается, пытается вновь обнять, но мне обидно. Обидно за Хадю, потому что я ее понимаю, как никто.

— Тебе совсем плевать на дочь?

— Мне не плевать на дочь, но я тебе уже говорил, что невозможно взять и вырвать ее из привычного образа жизни и перевезти в Сочи по твоей прихоти! — кажись разозлился. Мы одновременно вскакиваем с кровати, я радуюсь, что моя пижама лежит на кресле, торопливо одеваюсь.

— Знаешь, я ненавижу молчание. Мои родители вечно молчали о проблемах в семье, о смене статуса семьи, о том, что каждый уже устроил свою жизнь. Они считали, что меня эти изменения никак не касаются, я же взрослая девочка. Была семья, мама и папа и раз ее не стало. Вечеринки, вызывающее поведение, высокомерный вид, активный блог в Инстаграме — успешные попытки спрятать маленькую Алену, которая, не смотря на совершеннолетие, все еще любит своих родителей и хочет оказаться между ними. Мой папа думал, что я тратила его деньги от безделья, от неустроенности личной жизни, хотел подобрать мне жениха на свое усмотрение. Снять ответственность со своих плеч, удачно выдав свою доченьку за какого-то крутого парня, — вот зарекалась себе, что не буду выворачивать душу наизнанку, не буду копаться в прошлых обидах на родителей, не буду вспоминать то, что было до знакомства с Давидом. Ан нет…видимо мне нужно все это сказать, чтобы он понял, какие чувства испытывает его четырехлетняя дочка. Пусть не в таких масштабах, но тема с ней у нас одинаковая.

— Я оправдалась в его глазах, выйдя за тебя замуж. Кто бы мог подумать, что тусовщица, блогерша, папина транжира способна чем-то заинтересовать такого серьезного человека, как Сабаев. Знаешь, сколько дерьма на меня выливали за спиной? Век не отмоешься. Люди не могут представить, что между нами чувства, проще придумать мою корысть в твоих деньгах… Хотя какие чувства, так, голимый секс, а признания в любви — это сказано в состояние аффекта.

— Ален, ты сейчас несешь полную чушь.

— Это не чушь, Давид, это последствия развода родителей. Когда привычный мир рухнул к ногам, а новый на его руинах никак не строится. И мне было не четыре года, а вот Хаде столько. И я сделаю все возможное, чтобы малышка не чувствовала себя никому не нужной, забытой, навязанной. Хочешь ты этого или нет, она будет с нами жить.

— Даже если я скажу нет? — смотрит ледяным взглядом, поджимает губы. Я задираю голову, не отводя глаза в сторону, хотя безумно тяжело смотреть на него и понимать, что он меня не услышал и не хочет слышать.

— Я думаю, что сегодня тебе стоит поспать одному. Подумать, глядишь в новом году придут правильные мысли, — беру подушку со своей стороны.

— Алена, не чуди, ложись спать здесь.

— Я не хочу с тобой спать, если быть откровенной. В этом огромном доме найду себе место для сна, — ухожу, радуясь, что не последует за мной следом, не вернет силком в спальню.

Я не хочу бродить по дому, иду прямиком в комнату Хади. Малышка спит в позе звезды, одеяло сбилось в ногах. Аккуратно накрываю ее, легонько проведя ладонью по волосам, нагибаюсь и целую в лобик. Сделаю все, что в моих силах, чтобы и заговорила, и сумела отпустить обиды на своих недалеких родителей.

