Читать книгу - "Нарушая все запреты - Мария Акулова"

– Конечно, – разворачивается, чтобы зайти в кабинет.

Всегда раздражает, что его воля выше любых её планов, пусть и понятно, что раздражения в ней, наверное, больше, чем заслуживают те самые просьбы. Особенно с учетом того, что все, имеющееся у нее, это отцовская заслуга.

Полина заходит в комнату, опускается в кресло, гасит нетерпение, ждет, пока отец заговорит.

Напоминает себе, что нельзя перебивать, фыркать, отвечать сгоряча. Очень надеется, что выдержки хватит…

Он хороший отец, заботливый, просто в какой-то момент между ними как связь разорвало. Полина не помнит, что это был за день или какое событие. Только осознает последствия – ей сложно быть с ним в душевном контакте. Ей сложно переживать физические касания.

С мамой у них этого всего и не было никогда. А с папой ведь было… Всё детство – в тоске о нем, в радости встреч, в объятьях…

Но что-то сломалось. И теперь Полина, положа руку на сердце, очень ждет, когда ремонт в ее квартире будет завершен. Она переедет.

– Как дела, дочь? – Михаил задал вполне нормальный вопрос, а у Поли легкий ступор…

Потому что ответить хочется «нормально, па», встать и уйти. Обидно это…

– Всё хорошо. Мне на консультацию, на следующей неделе три экзамена.

Разговоры об учебе – самые безобидные. Да и его, наверное, интересует в первую очередь это. Дочка должна хорошо учиться. Ей когда-то перейдет бизнес…

– После сессии в офис, да?

Михаил переспрашивает, Поля кивает, смотря при этом на свои колени, держа вверх экраном телефон.

Да, после сессии в офис. На несколько недель где-то в июле с мамой в Ниццу, может ещё куда-то ненадолго с Варей и девочками. Но в целом лето она проведет на работе.

Ей грех жаловаться – утром завозят, вечером забирают. Отношение – как к перышку. Только в попу не дуют. Просто никто не интересуется, а точно ли ей хочется проводить свое лето вот так…

– Хорошо, дочка… Хорошо…

Папа одобряет. Делает несколько шагов в одну сторону, потом разворачивается и идет в другую. Молча. О чем-то думая.

И Поля тоже успевает…

Она так и не ответила Гавриле из Любичей.

Пошел он нахрен. "Замотался"…

Его ответ будто подтвердил её подозрения: затрахался он, а не замотался. На то, чтобы начистить рыло Марьяну время нашел. Это показалось более важным…

А Поле просто побыстрее бы забыть. Только сложно, потому что он всё пишет, а она всё не блокирует…

Дуреха.

Вот и сейчас телефон вибрирует, сердце ёкает, Поля смотрит:

«Снилась мне сегодня».

И всё. А у неё злость мешается с нетерпением.

Спасибо, блин, большое.

Так нельзя писать. Она же знает, что Гаврила делает – провоцирует. Ему нужно хотя бы её«?». Он её измором берет. А она, действительно дура, позволяет. Потому что прекратить – рука не поднимается.

А хотя бы один шаг навстречу сделать – здравый смысл.

У них правда шансов нет. В ней – недостаточно протеста. Она – не Варвара. Не свяжется с человеком, которого в жизни отец не одобрит. Прятаться не будет. Изворачиваться. Против отца во имя любви не попрет.

Только горе этим принесет – и себе, и Гавриле. Тем более, с чего вообще решила, что там любовью пахнет? Спортивный интерес у пацана. Морды бить и девок трахать. Гопник-мудак, одним словом.

Которому Полина позволяет себя мучать. Тянет ниточку вместо того, чтобы разом отсечь. Они ведь не встретятся больше. Она в ближайшее время в «Акулу» или любое другое злачное место не сунется.

Он тоже, если ум есть… А он есть… Зря Гаврила сам же себя унижал. Он пишет грамотно. Он человек не пустой. Даже в вот таком одностороннем общении – когда пишет он, а Поля читает, видно, что не показался душевным. Действительно такой…

А ещё, теперь Полина знает, что ему двадцать один год. Говорят, два года – идеальная разница… Но они об этом не узнают.

– Что там интересного? – Поля вздрагивает, быстро блокирует телефон и чуть покраснев смотрит на отца…

Язык липнет к нёбу. Ей неловко… Врать сходу никогда не умела, а молчание сейчас более чем красноречиво…

– С Марьяном, что ли? – Михаил предполагает, Поля кивает на автомате, краснея сильнее. Ложь ненавидит. Глупые ситуации терпеть не может. Но лучше так, чем придумывать что-то ещё.

Только следом за молниеносным облегчением – снова раздражение. Чуть ли не больше всего ей важно сохранить хотя бы видимость личных границ в личных же отношениях. У неё голова на плечах есть. Она красные линии знает. Не перейдет. Просто не надо её, как телочку племенную…

– Хороший парень…

Отец заявляет авторитетно, как бы одобряя, Поля же пожимает плечами. Предпочитает молчать, чтобы не усугублять. Начнет что-то доказывать, они поругаются. Папа останется при своих, а она вылетит из кабинета с клокочущей в душе яростью.

– Привет ему от меня передавай…

На новое предложение папы Поля реагирует новым же кивком. Передавать не собирается. Отец никак не проверит. А если даже вдруг, что практически невероятно, скажет, что забыла просто…

– И пусть заезжает в гости… А то вы шляетесь вечно где-то ночами… А так, чтобы нормально посидеть за столом… Эх…

Михаил сам же начинает, сам же машет на себя рукой. Это заставляет Полю чуть-чуть улыбнуться, закусив уголки губ.

Когда он бурчун, а не директор, с ним куда проще… Жалко, что редко.

Что же ему снилось-то? Этому Гавриле… Из этих сраных Любичей, которые снились самой Полине.

Она шла по росе к речке, над ней туман лежал. Она обернулась, его увидела…

Он стягивал свою белую футболку… Улыбался...

Но не успел ничего сказать, она проснулась.

– Пап, я пойду… Или?

Точно так же, как тем утром, пришлось стискивать коленки. Это снова разозлило Полину. Это же снова покрасило щеки.

Она спросила, глядя на отца с нетерпением. Ей же действительно на занятия пора. А мечтать при нем о каком-то шалопае – кощунство просто.

– Иди, – разрешение папы дарует Поле облегчение. Она встает моментально, движется к двери… – Только я Игоря отправил документы завезти.

А слова после заставляют остановиться и оглянуться.

Игорь – это дядь-Игорь. Водитель, с которым Поля с детства ездит. Машины меняются, он – нет. И снова приходится гасить раздражение. Это её водитель. Но её никто не спросил, можно ли его занять.

Наверное, хотя бы часть этого раздражения все же прорывается. Пусть Полина слова не сказала – Михаил вздергивает бровь. Мол, имеешь какие-то замечания?