Читать книгу - "Ничья - Ольга Романовская"

– Вещи, – припечатала сборщица. – Отныне у вас нет ни имен, ни фамилий. Я дам каждой кличку, которую вы будете носить до конца дней. Если повезет, жрец или хозяин сменят ее, а нет, навсегда останетесь Лютиком или Ягодкой.

– Хватит это терпеть!

В храме назревал бунт. А я-то решила, слова сборщицы убедили всех сидеть тихо. Вслед за брюнеткой встала другая девушка, потом еще и еще. Готовые растерзать, они заключили в кольцо женщину в алом, требовали немедленно отпустить их. Я предпочитала не вмешиваться, заняла выжидательную позицию. Как показали дальнейшие события, абсолютно верно. Сборщица не стала вести переговоров, а зычно кликнула стражу. Она быстро скрутила бунтовщиц, одарила ножными и ручными браслетами. Остальные девушки, сгрудившись в уголке, молчаливо наблюдали за происходящим. Выводы из преподанного урока мы сделали.

– Радуйтесь, что я не решаю вашу судьбу, – процедила сборщица и поправила порванную в нескольких местах ткань. – Иначе половину сразу отправила бы в храм на низшую ступень. Но у вас еще есть шанс одуматься. За второе такое выступление прикажу наказать плетьми. Сами понимаете, любой дефект лишает шанса стать наложницей. И если вы по дурости своей полагаете, будто это постыдно, заверяю, храм в сто раз хуже. Или надеетесь обольстить молоденьких служителей? Напрасно! К жрецу вам тоже не пробиться, девушки крепко держатся за место. А если вдруг он из интереса или со скуки прижмет вас пару раз, так и не вспомнит через пять минут.

Высказавшись, женщина уселась на складной стул и велела расстелить простыню на галерее. Вскоре появился врач. Старичок даже не взглянул на нас, что-то бормоча себе под нос, быстро поднялся по ступеням.

– Ну, теперь по одной наверх, – скомандовала сборщица.

Спасибо, хоть осмотр непубличный, но раздвигать ноги перед мужчиной… Хотя все равно придется, Джанет, привыкай.

Девушки не спешили выполнять указания, пришлось сборщице вмешаться. Первыми она направила наверх бунтовщиц. Их цепи громко грохотали при каждом движении, каждая ступенька давалась с трудом. Осмотр длился от силы пару минут, но возвращались девушки пунцовыми от стыда и категорически отказывались рассказывать, что с ними делали.

Я очутилась примерно в середине списка. Когда палец сборщицы ткнул в грудь, вздрогнула и с надеждой огляделась: вдруг ошиблась? Но никто не спешил вставать, наоборот, все сочувственно уставились на меня. Прежде я взлетела бы на галерею за считанные мгновения, а теперь волочила ноги. Впереди ждали стыд и позор. Меня превратили в вещь. И почему? Только потому, что императору понадобился новый клочок земли, а продавшаяся завоевателям женщина в алом указала на меня. Есть ли у нее дети? Глупый вопрос, Джанет. Такие детей не рожают и замуж не выходят.

Храмом давно не пользовались, и он пришел в запустение. Из него вытащили мебель, даже сняли хоругви. Такое не происходит просто так, что-то случилось. Даже если бы построили новый храм, в старом бы остались служительницы. Божий дом не бывает пуст. Да и город явно не из богатых, откуда взяться деньгам на новый храм? Пусть из фургона толком ничего не разглядишь, я не заметила дворцов, брусчатка тоже только на главной площади. Выходит, храм осквернили. Уж не фрегийцы ли? Воображение мгновенно нарисовало страшную картину: с треском ломаются двери, внутрь врываются обезумевшие чужаки, ловят тщетно надеющихся на поддержку небес служительниц. Место для единения с богом превращается в оргию. Ведь не просто так нас, приговоренных удовлетворять чувственные прихоти фрегийцев, держали здесь. Может, сборщица надеялась, что мы надышимся воздухом безудержного разврата.

– Я здесь.

Вздрогнула и повернула голову. Возле расстеленной на полу простыни стоял врач. Он не торопил, просто смотрел, даже мысленно жалел.

– Тяжело, верно?

Кивнула и провела рукой по каменной кладке. Холодная.

– Когда-нибудь это закончится, – продолжил врач и вымыл руки в глиняной плошке. – Все когда-нибудь кончается.

– Вы давно?..

Закончить вопроса не сумела, но врач и так понял.

– Дважды. Сборщицы заканчивают выбор девушек в разных городах, пекутся о своей безопасности. Подходи, не бойся. Я стар и девичьими прелестями не интересуюсь.

– Вам… вам за это платят?

Я не видела иной причины участвовать в унизительном мероприятии.

– Нет, конечно, – покачал головой врач, – если не считать платой жизнь. Я слышал, – понизил голос он, – девушки роптали, пробовали устроить бунт. Не завидую судьбе зачинщиц!

– Каждую из нас ждет такая же.

Шаг, еще шаг. Я все ближе к бледному пятну на полу. И вот совсем рядом. В растерянности посмотрела на врача. Он велел лечь на спину и задрать подол:

– Ты уже взрослая, сама догадаешься, что дальше.

Простыня не могла спасти от холода пола, но даже по сравнению с ними пальцы врача казались ледяными. Плотно сжав губы, терпела. Боли не было, приятного тоже. Щеки стремительно розовели, бедра инстинктивно сжимались, но я понимала, врач должен закончить осмотр. Наконец он выпрямился и разрешил встать.

– Даже не знаю, поздравить тебя или пожалеть. Зови следующую.

Не оборачиваясь, словно раненая, заковыляла к лестнице. С одной, стороны, все, с другой… Подумаю об этом завтра.

Когда последняя девушка вернулась с хоров, туда направилась сборщица. Не так, как мы – быстро, уверенно. Они с врачом о чем-то поговорили и вместе спустились в зал.

– Бракованных нет, – закрыв за мужчиной дверь, громко объявила сборщица. – Переночуете здесь, а завтра отправимся в путь.

Ночь не принесла долгожданного облегчения. Ворочаясь на циновке, не могла отделать от назойливых мыслей, воспоминаний. Судя по вздохам и тихим всхлипам, не меня одну мучила бессонница. Новый день встретила с облегчением. Он сулил хотя бы какие-то перемены. И они действительно произошли.

После завтрака к нам снова зашла сборщица и заявила, что перед отправкой во Фрегию даст нам новые имена. Она гордо расхаживала в сопровождении мужчин в незнакомой темно-зеленой форме с черными нашивками. Фрегийцы. Оливковая кожа, густые темные волосы, острые подбородки. Мы, рьянцы, совсем другие. Со смесью страха и любопытства наблюдала за новыми конвоирами, гадая, солдаты они или офицеры. Меня смущали нашивки. Такие полагались командирам, но почему-то сделаны не серебряной нитью. Жаль, рядом нет тети Нэт, она бы рассказала. Я никогда фрегийцев не видела: после установления своих порядков они удалились в гарнизоны.

– Симпатичные девушки, – внезапно подал голос один из чужаков и остановился против меня. – Чья она?

Сердце пропустило удар и упало в желудок. Убеждала себя, что сборщица не отдаст, что до Храма наслаждений мы должны добраться в целости и сохранности, и дрожала. Вдруг я признана негодной для рынка, вдруг меня определили в низшие и сразу отдадут фрегийцу? Он смотрел пристально, с масленой улыбкой раздевал взглядом – отвратительное ощущение! Чтобы хоть как-то отгородиться от него, отвернулась, прижала колени к груди.