Читать книгу - "Мой плохой босс - Джина Шэй"

Руки у меня трясутся.

Я держу их под ледяной водой, бьющей из крана, но они все равно трясутся.

В уме я представляю, как выдаю Антону Верещагину одну пощечину за другой, до тех самых пор, пока мои ладони не запылают, а звон в его пустой голове не станет слышен всем окружающим.

Дура! Какая же я дура!

И вот ради этого куска дерьма я собиралась завязать с Темой? Боже, не-е-ет, ни за что в жизни. Уж лучше вообще ни с кем вне Темы не связываться, там хотя бы понятные мне люди. Те, которые не делают ничего не логичного. Те, которые хотя бы пытаются слушать правила и говорить, что хотят и чего не хотят.

Смотрю на себя в зеркало, поправляю на носу очки. Простые нулевки, их я ношу просто для имиджа. Неровные красные пятна покрывают лицо и шею. Красотка, Ира, ничего не скажешь!

Одежду я из вип-кабинета забрала, оделась в туалете, теперь вот стою и пытаюсь выдохнуть, пытаюсь унять ярость, кипящую в моей крови.

Тварь! Какая же тварь!

Нет, я не буду размазывать слезы по лицу, и рыдать: “Почему?”

Нет никакого честного ответа на этот вопрос. Потому что Антошеньке так приспичило. Потому что ему все это показалось очень весело.

Просто потому, что он — мудозвон редкостный. И я ведь об этом знала, только почему-то решила, что меня его мудизм никак не заденет.

Самообманываться — это самая вредная привычка человека.

Я не понимаю только одного — что я ему такого сделала? Он же сам ко мне пришел. Сам пригласил меня на танец. И если я ему не нравлюсь — что, сказать было сложно? Почему просто было меня не отшить?

И зачем вообще было подходить?

Ключевой вопрос — зачем было так-то мудить?

И все-таки зачем было подходить?!

Дверь туалета приоткрывается и в него просовывается одна осторожная голова. Секретарша мудака Антошеньки — Наташа. Глаза вытаращенные, охреневшие.

— Можно, Ир?

Я киваю. Пока не могу говорить — не хватает воздуха. И цензурных слов.

— Ну, Антон Викторович и… — Я качаю головой перебиваю Наташу посреди фразы. Я и так знаю, что он — сука. И раньше знала. Правда совсем не замечала за ним вот такого скотства в адрес женщин. Тем более, что я вообще не знаю, какие слухи сейчас уже успели разойтись по бухающим на корпорате коллегам.

Хотя — многие видели, как Антон со мной танцевал. И куда я пошла после — тоже. И в каком виде оттуда выскочила и при каких условиях. Внятную, хотя и далекую от реальности версию они уже сочинили.

— Ирка, ну ты даешь, Верещагина — и на колени. Посреди зала. — Наташа шепчет это с восхищением. И пусть меня обычно коробит эта “Ирка”, сейчас мне не до формальностей и обращения по имени-отчеству.

Уголок моего рта удовлетворенно дергается.

Да, это было восхитительно. Хоть и мало. За свое гадство Антон Верещагин не отделался бы столь малой кровью. Да, порку за такую провинность я бы ему устроила такую — он две недели бы на своих совещаниях только стоял.

И какая жалость, что нельзя.

В моих висках по-прежнему шумит и бьется голодная ярость. Ох, не один удар плети бы достался шикарной заднице этого поганца.

Будь он только в Теме…

Будь он только моим…

Боже, Ира, и зачем ты сейчас об этом думаешь? Вот сейчас? Когда ясное дело, что больше никак твои мысли этого мудака касаться не могут.

Хотя в таком случае этой ситуации вообще бы не было. И все-таки…

И все-таки — нет.

Нет — значит «нет». Это закон для всех, кто в Теме.

Антон Верещагин мне ясно показал — я его не интересую.

Да и если бы интересовала — я его уже не хочу. Бессмысленно тратить свои силы на этот кусок дерьма. Это насколько сильно мне надо пасть, чтобы захотеть его снова? Я же не могу спустить ему это просто так.

— Ир, — тормошит зависшую меня Наташа, и я вздрагиваю и гляжу на неё.

— Тебе водки может принести? — сочувственно интересуется секретарша Антончика. Может, он её специально подослал? Озарение это накатывает на меня внезапно. Паранойя — это вообще очень полезная привычка.

Пальцы нашаривают кулон на моей шее. Стискиваю его и выдыхаю.

Я помню, зачем его ношу.

Три вздоха, три выдоха.

Контроль эмоций — вещь полезная. Ярость можно отложить чуть-чуть, хотя — мне очень нужно дать ей выход. Но здесь — я этого не сделаю. Не могу. Нету возможности.

— Водки не надо, — я качаю головой, приводя мысли в четкий алгоритм, — а вот сумку принеси от моего столика. Синюю такую, от…

— Да знаю я твою сумку, — отмахивается Наташа буднично и выскакивает из туалета. Возвращается через три минуты с моей сумкой в руках.

— Антон Викторович за своим столиком, — ябедничает она, — продолжают бухать. Правда, уже не ржут. Морда у него мне не понравилась. Злой!

— Ничего, — я мстительно улыбаюсь, припоминая, как швырнула щенка на колени перед собой. Ну, и перед кучей зрителей, естественно.

Какие охреневшие у него были в этот момент глаза, м-м-м, красота. Еще бы кляп добавить — и вообще была бы идеальная картинка.

— Ему полезно, да, — хихикает Семенова, будто подтверждая эту мою мысль про кляп.

Вообще — Наташа довольно рано получила «прививку Верещагиным». Сколько раз он её поимел, прежде чем она поняла, что ничего серьезного он ей предлагать не будет?

Передумала, замутила с нашим начальником транспортного цеха. Кажется, осенью они собирались пожениться. Счастливая женщина. Умная!

Не то что некоторые.

— Ир, а что ты дальше делать будешь? — осторожно интересуется Наташа, пока я роюсь в сумке, проверяя вещи.

Телефон, карточки, ключи от квартиры, ключи от личного номера в клубе, рабочие ключи… Боже, нахрена я на корпоратив взяла столько ключей — на кастет бы хватило! Хотя, какая из связок вообще лишняя?

Интересный вопрос. И мой, и Наташин — оба хороши.