Читать книгу - "Моя лучшая роль - Стеффи Ли"

Хлоя

Два года спустя

— Хлоэ, — ласково щекочет кожу возле уха голос Антуана, а его рука нежно гладит мои волосы. — Знаешь выражение «застенчивость деревьев» в ботанике?

Отрицательно мотаю головой.

Пикник в укромном лесном уголке — его идея, как и плед, на котором мы сейчас лежим и та корзинка с едой и бутылкой розового вина.

Он старше меня всего на два года, но его всесторонняя образованность заставляет ощущать себя неграмотной дикаркой. И это, несмотря на все мои отличные оценки. Выросший в семье французских аристократов, где каждый родственник так или иначе связан с кино, музыкой, литературой или архитектурой, он никогда не кичится своим происхождением. Только усмехается и качает головой, отмечая, что он одно большое разочарование в могучей кроне семейного древа.

И да, он уверен в себе, но ни капли не самоуверен.

— Видишь, кроны деревьев не соприкасаются? Образуя промежутки, светлые каналы, похожие на небесные реки. — длинные пальцы, придающие ему сходство с пианистом, устремляются вверх, давая направление моему взгляду. — Деревья, словно неопытные любовники, — размеренно звучит низкий голос, — Волнуются и стесняются, боясь прикоснуться друг к другу.

— Красиво, — отвечаю, завороженно наблюдая за необычным явлением.

— Каждый раз, когда я смотрю на них, у меня щемит внутри, — тихо произносит он и поворачивает меня к себе. — Тоже самое я испытываю, смотря на тебя. Но намного сильнее. — дыхание становится ближе и губы накрывают мои. Закрыв глаза, я отвечаю на поцелуй и запускаю ладони в его растрепанные волосы. В ответ, горячее мужское тело прижимает меня к себе, и около живота ощущается прикосновение затвердевшего паха. Рука скользит к моему бедру и проникая под платье, сжимает ягодицу.

— Хочу тебя, Хлоэ, — тяжело дышит Антуант.

Провожу пальцем по его брови и улыбаюсь в знак согласия.

Когда он входит в меня, я стараюсь ни за что не закрывать глаза, чтобы образ совершенно другого человека предательски не вставал перед глазами.

Такова моя личная нездоровая и мучительная борьба с собой.

***

Лизи часто приезжала меня навестить. Он не приезжал ни разу.

Мое сознание на протяжении первого года во Франции раз в месяц будило во мне странные навязчивые мысли о его присутствии, заставляя то и дело оборачиваться на съемках или забывать свои реплики, покрываясь мурашками от стойкого ощущения, что он смотрит на меня.

Вот до чего может привести глупое самовнушение…

Его номер я заблокировала в тот же день. Но разве это остановило бы любящее сердце? Не верю, что лишь в книгах и кино герои способны на поступки. Не верю, потому что сама вылетела бы первым рейсом, зная, что в этой ситуации я не права.

Роль помогала мне упиваться болью и страданием, зеркаля настоящие эмоции. Его слова при каждом воспоминании, которыми я любила изводить себя, впивались в тело холодными иглами. И несмотря на это… его невыносимо и до головокружения душно не хватало. Не хватало настолько, что временами я просыпалась среди ночи, дрожа всем телом, готовая кричать его имя, как запуганный ребенок в темноте, зовущий самого дорого человека… только в ответ мне звучала бы тишина. Насмехающаяся и давящая, убеждающая в моей нескончаемой слабости.

Но я находила отдушину на съемках и кричала…

— Клема-а-а-а-а-а-н! — не жалея себя, отдавалась настроению кадра, и горевала о возлюбленном, не поверившем моим словам. Съемочная группа восхищенно хлопала, и только до моего слуха доносилось искаженное беззвучное эхо, рисующее грустью моих голосовых струн неуверенное: «Райан…»