Читать книгу - "Моя желанная студентка - Майя Чи"

— Почему это?! — снова останавливает.

— Потому что не хочет, — раздается до боли знакомый голос, и я оборачиваюсь, теперь завороженно следя за тихой поступью Стаса. Он делает затяжку и, подойдя к нам, бросает окурок в мусорный бак.

— Ты еще кто такой? — хмуро спрашивает Краснов, готовый, видимо, к скандалу. Иначе как объяснить его стойку?

Я даже успеваю испугаться. Вдруг они сцепятся? Однако Стас протягивает ему руку для рукопожатия, а после дружелюбного жеста просит не пугать девушек по ночам. Это выглядит странно…

— Ты как? Все хорошо? — с нежностью в голосе уточняет и, получив в ответ кивок, предлагает зайти в дом. — Доброй ночи.

Последнюю фразу кидает в сторону Краснова. Тот вроде как начинает петушиться, но его пыл вмиг утихает, стоит невесть откуда появиться Вишневскому.

— Юра? — с изумлением произносит мой друг. — Ты-то здесь каким боком?

— Я… — Мой преследователь теряется.

— О, Станислав Юрьевич? Не ожидал вас тут увидеть. — И подмигивает мне, чем сильно смущает, особенно перед Стасом. — Слышал, вас отстранили на время.

— Как быстро до тебя доходят новости, — с усмешкой говорит мужчина, уже приобнимая меня за плечи. Заметив это движение, Краснов хмурится, щурит глаза, сжимает губы, но молчит.

— Вы как? В порядке? — тем временем ведет диалог Андрей.

— В норме.

— Ну и славно. Ник, держи. — Я забираю почти невесомый пакет. — Оле передашь. Она попросила достать ей шмот. Только не открывай. Там это, личное.

— Хорошо…

Я наблюдаю за очередным мужским рукопожатием в полной растерянности. И как Вишневский чуть ли не волоком тащит отсюда подальше Краснова, а Стас проверяет свои карманы, достает сигареты и бросает всю пачку в мусорный бак — тоже в недоумении. А едва мы остаемся одни, горький вкус табака щекочет мое нёбо, губы любимого мужчины обжигают губы, а руки, до сих пор обнимающие за плечи, теперь крепко держат за талию.

— Я волновалась, — признаюсь, как только Стас отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза.

— А я отходил от новостей и все думал о тебе.

Теперь я улавливаю острый аромат крепкого алкоголя, и замечаю пьяный блеск в глазах.

— Стас…

— Что? А, это? Ну каждый отходит по-своему. Вчера напился Буров, сегодня — я.

Он улыбается. Касается подушечками пальцев моей щеки и улыбается, хотя вряд ли ему весело.

— Ника. — Холодный ветер бьет в лицо. Он обнимает и шепчет на ухо: — Поехали ко мне.

Горло сушит. Я сглатываю.

— Сейчас поехали, — продолжает уговаривать. — Ничего не будет, если ты не захочешь. Просто побудь со мной.

— Ты же не сядешь пьяным за руль? Это опасно.

— Ну сюда же я как-то приехал! — смеется, только мне не смешно. — Сегодня столько всего произошло…

— Расскажешь?

— Только, если ты сядешь со мной в машину.

— Это шантаж?

— Называй, как хочешь.

Мои губы снова оказываются в его власти, и под напором долгого поцелуя я сдаюсь.

— Минуту, оставлю Оле пакет. Вдруг там что-то важное?

— Вещи собери! — бросает он мне в спину, когда дверь за мной почти закрывается. Я замираю на несколько секунд, затем глубоко-глубоко дышу, пытаясь унять часто бьющееся сердце. Небывалый восторг зарождается так же безмолвно, как наступает темная безлунная ночь. Однако, будучи не готовая услышать эти слова так скоро, я опираюсь о перила и жду, когда пройдет дрожь в ногах.

После стрелой поднимаюсь на нужный этаж, забегаю в пустую квартиру, закидываю в рюкзак только белье и учебник, который понадобится завтра на паре. Уходить, не поговорив с Олей, считаю некрасивым поступком, поэтому забирать свои немногочисленные пожитки, не тороплюсь. Достаточно того, что вместо учебы я бросаюсь в объятья мужчины. Это уже за гранью поведения “домашней девочки”…

Вспомнив, как бессовестно танцевала на сцене стриптиз, я мысленно хохочу. Нет, я уже давно не тепличное растение, и всего за полгода совершила столько непристойных вещей! Мысль о том, сколько мне предстоит еще совершить, вводит в краску. Словно наяву я ощущаю его вкус. Воспоминания настолько острые и явные, что тело сводит в судороге. Боже, дай мне сил устоять! Кажется, к серьезному шагу я еще не готова. И все же оставляю на кухонном столе записку, закрываю дверь на ключ и бегу по лестнице вниз, к нему, навстречу неизвестности, в объятья чего-то нового и запретного, но такого желанного. Страшно, но предвкушение вносит ту самую перчинку, от которой вкус поданного на ужин блюда становится только ярче.