Читать книгу - "Охота на птичку - Натали Эклер"

Мы уже собираемся уходить, когда к нашему столику подходит скрипач во фраке. Он останавливается за моей спиной и начинает играть «Под небом Парижа». Я хочу повернуться на стуле, но в этот момент Никита берет меня за руку и тянет к себе.

Я в замешательстве и совершенно ничего не понимаю, однако послушно поднимаюсь. Подхожу к Никите и вижу, что за соседним столиком молодой мужчина делает предложение руки и сердца своей спутнице. На глазах у всего ресторана встает на одно колено и протягивает удивленной девушке коробочку с кольцом. И она говорит: «Да»!

Они целуются, вокруг все аплодируют, а я плачу. Сама того не ожидая, реву при виде чужого счастья. Это так трогательно!

У меня конкретно екнуло, когда под аккомпанемент скрипки Гордиевский протянул руку. Я не маленькая девочка, которая верит в принцев из сказочных замков и розовых пони, но мне тоже хотелось бы однажды услышать предложение руки и сердца в таком красивом месте. Понимаю, что еще не время, но ведь однажды такое станет возможным?

Пока я утираю слезы умиления, Никита просит счет и расплачивается. Как всегда, я пытаюсь оплатить свою часть, но он уверяет, что разделить счет уже нельзя. Обещает, что я оплачу следующий ужин. Мне пора завести блокнот, чтобы записывать долги Гордиевскому.

Из зала ресторана мы выходим на огромную темную террасу, с которой открывается открыточный вид на залитую огнями Эйфелеву башню.

На улице заметно похолодало, дует пронизывающий ветер. Я ежусь, Никита сразу меня обнимает. Вжимаюсь в его рельефное теплое тело, через футболку вдыхаю знакомый запах и улетаю. Так опьяняюще прекрасно мне не было нигде, ни с кем и никогда. Рядом с ним почти все впервые.

На фоне ночного Парижа перебрасываемся взглядами. Каждый думает о своем, но мысли похожи.

‒ Ты уже бывал тут? — спрашиваю я и уточняю: ‒ С девушками?

Отрицательно машет головой.

‒ Бывал в Париже еще студентом, с лучшим другом, не с девушкой.

‒ А места такие знаешь, куда принято девушек водить, ‒ замечаю я.

‒ Я готовился к этой поездке. Пока летал в Вену, смотрел обзоры и читал советы, ‒ признается он, и его голос звучит серьезно.

‒ Вот это ты заморочился, ‒ говорю я уже без иронии ‒ она сейчас явно лишняя.

‒ Ради тебя стоило, ‒ отвечает он и смотрит мне прямо в глаза. Долго и проникновенно.

Меня ведет от этого взгляда. Картинка вокруг его лица начинает расплываться, и под ложечкой холодеет. С очередным порывом ветра меня пронизывает едва уловимое интуитивное осознание, что приближается особенный момент. Я в замешательстве и резко перевожу тему.

‒ Что ты делал в Вене? Работа?

Никита отпускает мои глаза, смотрит вдаль.

‒ У друга умер отец, ездил поддержать.

‒ Сочувствую ему. Мне было двенадцать, когда не стало папы, но помню до сих пор, как это больно. Он был единственным в этом мире, кто любил меня по-настоящему.

Я спешу выговориться. Редко вспоминаю папу ‒ это всегда тяжело.

‒ Не единственным…

Он произносит это тихо и как будто в сторону, но я все равно слышу.

Что он хочет сказать?

Меня охватывает паника. В висках стучит, внутри все пульсирует. Нет, он не может любить меня, так не бывает. Если скажет, что любит ‒ не поверю, приму за насмешку. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Такими словами не разбрасываются. Если реально есть чувства, о них не объявляют сразу. Только не спустя несколько совместно проведенных дней. Не говори, Никита! Пожалуйста, не делай так!

И он с улыбкой договаривает:

‒ Тебя многие любят, как можно тебя не любить?

«Не любит он тебя, глупая! Размечталась, ‒ ликуют мои внутренние демоны. ‒ Это ты втюрилась. По уши втрескалась. Пропадешь!»

Да, я влюблена в Никиту Гордиевского и самой себе в этом давно призналась. Но ему пока ни слова.

Глава 32

Соня: Он смотрит на меня иначе

Наш отель расположен на тихой улочке с платанами, в самом сердце Парижа. Идти до него от ресторана минут пятнадцать, а мы добираемся уже целый час. На каждом повороте тормозим и примагничиваемся друг к другу. Целуемся сначала нежно, потом ‒ страстно, и чем дальше, тем яростнее. Тормоза отказывают постепенно, но в итоге их окончательно срывает.

Перед самым отелем бросаем на землю рюкзаки и буквально впечатываемся телами, неистово хватаясь друг за друга губами и цепляясь руками. Никита подхватывает мое бедро и приподнимает. Упираюсь в его эрекцию и теряю остатки разума ‒ ныряю руками под его майку и впиваюсь ногтями в крепкую спину.

‒ Тс, Птичка. Тормози, а то трахну прямо на улице.

Он говорит пошлости, а мне в кайф. Я готова переспать с ним на улице, в лифте, на общественной террасе — да где угодно.

‒ Ты все пугаешь и никак не трахнешь, ‒ нахально заявляю я. Осознанно провоцирую.

У него в зрачках вспыхивают языки адского пламени ‒ кажется, мне оттуда подмигивает сам дьявол. Кровь стынет от такого взгляда.

‒ Ну держись, Соня. Ты сегодня не уснешь, ‒ предупреждает Гордиевский и тянет меня за руку в холл отеля. ‒ Только завтра чур не хныкать, что ходить больно.

‒ Ой-ой-ой, испугалась, ‒ отвечаю я, но самом деле конкретно трушу.

Надеюсь, сонный парень на ресепшен, который выдает нам памятки постояльцев и ключи, не замечает, с какой яростью Никита сжимает мою талию и как потом опускает руку ниже, крепко прихватив за ягодицу. Визжать неприлично, поэтому я широко улыбаюсь, пытаюсь скрыть реакцию. Но, если честно, я в шоке, даже коленки дрожат.

Номер у нас небольшой, но очень уютный. Светлые, теплых тонов, стены, паркетный пол, классическая деревянная мебель, портьеры. На потолке ‒ люстра, в углу ‒ массивный напольный светильник с широким бежевым абажуром. Старая добрая европейская классика. Никогда не жила в таком интерьере, но всегда мечтала.

‒ В душ вместе? — подмигивает Никита, бросая наши рюкзаки у огромной кровати.

‒ Ты первый, ‒ иду я в отказ. Гигиенические процедуры в присутствии парня для меня перебор.

Совершенно не стесняясь, он раздевается, бросает одежду на кровать и скрывается за массивной дверью. Я еще раз осматриваюсь, притормаживая взглядом на кровати.

И чем я отличаюсь от девушки из эскорта? — выпрыгивает невесть откуда мерзкая мысль. Приехала с богатым парнем в Париж на несколько дней, он за все платит и ждет, что я буду ублажать его на этой огромной кровати. Получается, что я здесь в роли содержанки. Нет, так не пойдет. В моем понимании, если мы равноценные партнеры и вместе отправились в путешествие, то и расходы должны делить поровну.