Читать книгу - "Искушение для Кати - Харли Напьер"

– А ты так же в нашу постель третьего притащишь? - я ударила его. Потом ещё и ещё. Колотила своими кулаками и плакала. Словами бить он умел искусно и точно в цель. Попрекал меня за наши отношения втроём, как это по мужски... Как это по Глебовски, выставить во всем виноватой меня... 

– Я любила вас! - руки уже болели, а Глеб стоял и не шевелился, позволяя мне использовать его в качестве груши, - Я готова была все вам отдать! Ты просто идиот! Это все сделали вы, вы устанавливали правила игры, не я… И это ты притащил в нашу постель третьего! Решили все за моей спиной, разрушили мои отношения с Антоном, обманули меня. Тогда тебя третий не смущал, а сейчас хватает наглости меня в этом обвинять? - мне было всё равно на окружающий мир, на проносящиеся мимо нас машины. Именно сейчас, я выпускала на волю всё то, что давно копилось внутри. Высказывала ему все, что хотела, била словами в ответ и, кажется, оживала. Наконец, я получила такой необходимый мне выплеск скопившейся горечи и претензий.

Вскоре, я выдохлась. Затихла. И просто закрыла лицо руками от отвращения к себе и к нему.

– А я люблю тебя, - тихо, еле слышно проговорил Глеб, - Я места себе не находил, просто... Без тебя было плохо, Кать...

– Я любила тебя и Егора, - выдохнув, убрала ладони от мокрых глаз и шепотом ответила ему, - Хочешь верь в это, хочешь нет. И оборвала все ниточки связи намеренно, давая нам шанс на новую, другую жизнь. Где каждый сможет стать счастливым, где не будет осуждения и страха, что все узнают о нас.

– Родная, - с таким теплом и болью он это произнёс, приближаясь ближе, беря моё лицо в свои руки, целуя щёки, - Давай уедем? Куда скажешь. Начнем все сначала. Только я и ты...

– А Горя? - спокойно спросила, руки висели плетьми вдоль туловища, а внутри было пусто... Я сделала это... Освободилась, выговорилась, прооралась, пропустила вновь через себя прошлое, оставляя его позади, не желая больше тащить за собой этот груз. Неожиданно стало пусто вокруг и холодно, но это, видимо, нервное. 

– Что Горя!? - отстраняясь и холодея глазами, произнес Самойлов, - Его тоже прихватим? Давай тогда и Орлова возьмём?

– Отвези меня обратно, Глеб, - жёстко отталкивая его от себя, поговорила в ответ, - Я не поеду никуда, ни с тобой, ни с Егором. Всё в прошлом. Нет больше нас. Ты слышишь только себя. Тебе безразличны мои страдания.

– Ни черта, Катя, - покачал он головой, - Мы - это навсегда. И тебе придётся выбрать. Да, тогда я протупил, но сейчас, осознал все свои ошибки и хочу их исправить.

Он подошёл вновь вплотную, больно схватил меня за подбородок и с металлом в голосе, тихо проговорил:

– Что ты делаешь со мной? Зачем мучаешь? Скажи, что не любишь, что не нужен. Я уеду. Клянусь, я оставлю тебя в покое и никогда не появлюсь на твоём пороге.

Он так это сказал... Я испугалась, поняла, что он не шутит, что на грани, и от моего ответа действительно зависит останется Глеб или уедет. Молчала. Смотрела в темные не безразличные для меня глаза, а слова застряли в горле. Он приблизился. Его дыхание на моих губах. Теплое, приятное и что-то тревожащее в сердце... Осторожно, нежно и аккуратно он коснулся их. Поцелуи были лёгкими, невесомыми, будто крылья бабочки порхали по моим устам. Его протяжный, утробный стон заставил ноги подкашиваться, мысли путаться...

– Ка-а-тя-я-я, - выдохнул он, ослабляя хватку. Поцелуи прошлись по подбородку, скулам, Глеб глубоко вдыхал носом запах моих волос и шеи.

– Отвези меня домой, пожалуйста, - пискляво и жалобно попросила его, - Я не могу. Не сейчас, не после того, что мы наговорили друг другу...

Он замер. Закрыл глаза, принял для себя какое-то решение, а после, резко отошёл от меня и сел в машину. Может неправильно, может стоило иначе, но мне надо было побыть одной, всё обдумать. Взвесить и решить для себя, чего я хочу дальше, каким вижу свое будущее. 

Обратно мы ехали в тишине, Глеб угрюмо сжимал кожаную оплетку руля и напряжённо следил за дорогой. Весь, как натянутая струна, брюнет, казалось, не дышал. Я тоже не спешила продолжать беседу, да и не о чем. Всё что хотела, я уже высказала, на душе стало легче, словно грудь все это время была скована невидимой цепью, а теперь, её освободили. Я боялась этих новых ощущений и в то же время радовалась, что они появились. Кажется, прежняя Катя возвращается к жизни, только теперь, повзрослевшая и не такая наивная, как раньше. 

Больше не сказав ни слова, я покинула салон его автомобиля. К подъезду шла не оборачиваясь.