Читать книгу - "Дар оборотней - Василина Лебедева"

– Где?– Она подошла и посмотрела на неё.– Вроде нет, всё правильно.

– Ну как же? Дата смерти. Здесь выбито 7 июня, а мама умерла в конце августа.

– Да с чего ты взяла? Нам сразу сообщили о её смерти, уж по серебряным-то прядкам недолго определить стаю – одни мы в России и по приметам и по возрасту точно было определено, что мать твоя. А потом и паспорт ейный с прахом мужик привёз.

– Какой мужик?– Сипло спросила я.

– Ну такой коренастый и привычка у него такая странная – брови частенько вот так сдвинет, будто хмуриться он постоянно.– Она сдвинув брови попыталась передать мимику. Я беспомощно посмотрела на Марту.

– Погоди уважаемая,– Марта подошла ко мне и взглянула на гравировку.– А звали как того мужика помнишь?

– Да а чего не помнить как Ленин – Владом представился, стало быть Владимир.

– Марта?– Я моргнув посмотрела на неё, но она лишь покачала головой:– Разберёмся что к чему. Пойдёмте обратно, дождь вон усиливается,– и подхватив меня под руку фактически потащила за собою. Уже дойдя фактически до дома моей бабки, она обронила:– По описаниям и имени, похоже – это начальник охраны стаи Влад. Он так всегда представляется, только не Владимир он, а Владислав. Лунников,– добавила она и забрав урну с прахом у меня из рук, зашла в дом.

Минут пять я стояла под дверью пытаясь осознать услышанное. Резко развернувшись, обошла дом и зайдя в хозпостройку, которая оказалась сараем, спрятавшись от дождя, достала телефон. Набрав номер брата, с бьющимся от волнения сердцем слушала гудки, «ведь если все мои догадки подтвердятся, это же, это…», мои мысли прервал его ответ.

– Лийка, ну привет сестрёныш! Как отдых в родных пенатах матери?

– Лёш,– выдавила я сипло.– Когда моя мама умерла? Ты ведь знаешь?

– Нарак!– Ругнулся он выбивая из меня воздух.

– Как ты мог?– Прошептала в трубку.– Как вы могли! Лёш, как же так? А?– Выговаривая я начала задыхаться от нехватки воздуха.

– Лий, сестрёнка, слушай но это же не меняет…Нарак, слушай, я…– Он замолчал, не зная как оправдываться.

– Зачем? Лёш?

– Ты же только приехала в стаю,– глухо начал он.– Если бы тебе сразу сказали, то неизвестно как ты бы повела себя, да и некому тебя утешать бы было, ушла бы в депрессию или сбежала.

– Чья эта идея была?

– А ты как думаешь?– Подтвердил он мои догадки.

– И ты…почему за всё это время ты не сказал мне?

– А что бы это поменяло? Да и честно сказать знал, что ничего хорошего мне после признания не светит.– Тихо закончил.

– Понятно,– выдохнула, сжавшись.

– Лий…

Но я отключила связь, да так и застыла с трубкой в руках, бессмысленно уставившись в одну точку. «Всё это время у Максима была масса возможностей сказать мне правду, но он не сделал этого! Для них это не меняет дело! Да, может так и есть, мама действительно мертва, но как он мастерски всё обыграл! Как он мастерски обыгрывал все ситуации! Смерть мамы, мой своевременный отъезд в становку, замужество нарак его подери – и всё, всё ему сходило с рук! Он как долбанный шахматист играет моею жизнью как с пешкой!» Оттянув ворот водолазки, потёрла метку, которая будто горит огнём, которую я сейчас ненавидела! Сжав зубы, решительно вышла из сарая, направляясь в дом.

– Бабушка Валя!– Только открыв дверь, тут же позвала с порога.

– Ай, чего? Случилось что?– Она выбежала с кухни, следом за нею Марта, тоже обеспокоенно смотря на меня:

– Лиюшка ты чего?

– Бабушка Валя, а на территории вашей стаи место силы есть?

– А как же!– Она вытерла руки об передник.– Да и не долече, часик езды. А что случилось?

– Бабушка Валя, миленькая, мне очень, очень надо к нему. Прошу вас!

– Да что случилось?– Она нахмуренно смотрела на меня.

– Лия, что ты надумала?– Это уже Марта.

– Пожалуйста! Не спрашивайте меня, но это действительно мне необходимо!– Не выдержав, я расплакалась.

– Да ну что ты!

– Лиюшка, девочка моя, что же случилось, Ну всё, всё…

Подскочили ко мне обе, пытаясь успокоить меня.

– Хорошо, хорошо, внученька.– Впервые она назвала так меня.– Пойдём сейчас к старосте, и ежили добро даст, то вона соседа попрошу, он свозит.– Она торопливо надела плащ и ботинки, и мы вышли на улицу.

– Может скажешь?– Пыталась допытаться она у меня по дороге, но я упрямо качая головой, на каждый вопрос отвечала:

– Пожалуйста, это личное, не спрашивайте.

– Неужто за мать собираешься просить?

И я ухватившись за эту отговорку кивнула, после чего расспросы закончились.

Староста стаи, выйдя в сени своего дома, куда нас пустил открывший двери паренёк, поздоровавшись, оглядел меня суровым взглядом, потребовал показать метку, даже наклонившись, пощупал и рассмотрел её, потом потребовал паспорт, на что Валентина тут же ответила, что он у неё дома и что сейчас она принесёт. Сузив глаза, ещё раз осмотрел меня с ног до макушки и словно нехотя выдавил:

– Ладно уж, разрешаю. Только недолго и прямо сейчас! На завтра разрешение не распространяется!

– Дык к ночи-то дело уже!– Попыталась возразить бабушка.– Да и погода какая? Дождь крепчает, скоро-то совсем стеной пойдёт!

– Ежели нужно и в такую погоду доберётся!– Припечатал он.– Всё, идите, некогда мне с вами тут вошкаться!– Выпроводил нас как заблудших собак.

«Если бы я тут жила, давно либо с ума сошла, либо сбежала!»– промелькнула у меня мысль.

Проведя два часа в прыгающей на ухабах «Ниве», ползущей под проливным дождём, я вышла вслед за суровым дядькой водителем, который и согласился меня сюда отвезти. Высвечивая мощным фонарём, шёл вперёд среди деревьев не оглядываясь и не интересуясь: иду ли я за ним, не упала ли на размытую от потоков воды землю. Дойдя до огромных валунов, стоящих полукругом посветил вперёд и перекрикивая шум ливня, наклонившись всучил мне фонарь объясняя:

– Посредине родник – это и есть место силы. Только как ты там чего увидишь, один нарак тебя знает! Я буду ждать в машине.– И махнув рукой, двинулся обратно.

Пройдя внутрь полукруга образованного валунами увидела небольшую сложенную из камней горочку: наверное оттуда и выбивается источник. Упав на колени, затушив фонарь, я дав наконец волю эмоциям – разрыдалась, прося Создательницу избавить меня от метки Максима. Рассказывая как он со мною обошёлся, выплёскивая всю накопившуюся обиду – плакала и жаловалась, жаловалась и просила. Никому больше я не могла рассказать: как я разочаровалась в нём, как мне было больно от того, что он за всё время даже не попытался рассказать мне о своём, том далёком решении скрыть от меня правду. Я не могла принять того, что за всё, то время что мы были вместе: в Японии, Индии, он не нашёл ни одного мгновения, чтобы рассказать мне правды. «Он же знал, Знал!, что правду я рано или поздно узнаю, так неужели ему совершенно наплевать на мои чувства? Ужаснее всего: в то время пока я ждала звонка мамы, когда она напишет или свяжется со мною, она уже была мертва!», понимание этого заставило меня совсем поникнуть головой.