Читать книгу - "Сколько стоит любовь - Слава Доронина"

Александр

Два года назад, уезжая из России, я зарекался общаться с Каримом и отцом. Но вот я во всей красе сначала заявился на помолвку сестры, а теперь звоню Кариму, чтобы тот навел мне справки на Таисию Чацкую, юное дарование и супер-художницу, о какой все утро я слушал хвалебные оды своей сестры. Карим родом из Старгорода, уверен, ему это будет сделать быстрее и легче, нежели мне. А пока я жду о ней крох информации, еду в место, которое бы решился посетить в последнюю очередь. Телефон девушки я оставил у себя, лишь затем, чтобы иметь возможность обломать клыки зубастым парням Ребровского, который натравил их на несчастную девушку.

Поднялся на десятый этаж в приемную Ребровского, его секретарша пыталась меня остановить и даже живой стеной становилась мне на пути, когда я не внял ее мольбам и уговорам, что к начальству нельзя и сейчас в кабинете проходят важные переговоры. По мне так даже лучше, пусть его партнеры знают, с кем имеют дело. С непроницаемой маской на лице отодвинул женщину в сторону и подошел к двери в его кабинет, распахнул, и на секунду стушевался, увидев представшую картинку. Но уже в следующую секунду взял себя в руки, и нацепив на лицо наглую ухмылку, подошел к креслу Мирона, бесцеремонно плюхаясь в него.

Секретарша Ребровского, бормоча извинения и пылая румянцем, закрыла дверь и ретировалась с «поля битвы».

— Можете продолжать, — прожег насмехающимся взглядом Мирона и свою мачеху, которая расставив широко ноги, как несколько лет назад в кабинете отца, но уже перед другим мужчиной, сидела голой задницей на столе. Лена вспыхнула краской и принялась прикрывать свой обнаженный вид. — Ничего не меняется, правда, Лена? — ухмыльнулся я и положил ногу на ногу. Не хватало сигарет для пущего удовольствия, чтобы лицезреть эту убогую картину.

— Ты? Щенок! Кто тебя впустил? — воскликнул Ребровский.

— Удобно держать партнершу неполноценной клешней? — пальцы Мирона были перебинтованы. Знал бы раньше, что он такой кусок говна, то лучше бы сломал ему место промеж ног. — Лена, ты не переживай, зачем отворачиваешься? Что естественно, то не безобразно. Я не побегу докладывать отцу, что он ходит рогоносцем. Ты и так знаешь, что у нас с ним не те отношения, чтобы откровенничать. А тем более, блюсти его благодетель.

— Ублюдок, — процедила она сквозь зубы.

Но я и так никогда не был с ней милашкой. И не буду. А после этой сцены сдал бы ее в бордель. Второсортный гадюшник, наподобие того, где подрабатывала Таисия за подругу. За бесплатно бы устроил драгоценную мачеху на вакантное место и в счёт заведения подкладывал под любого желающего.

— Что тебе нужно? — спросил Ребровский, застегивая пряжку ремня и вбирая рубашку за пояс брюк.

Лена наградив меня ненавистным взглядом, ретировалась из кабинета. Оно и к лучшему, потому как последующий разговор не для ее слуха и неудовлетворенного женского существа. Стерва из нее и без того вышла приличная.

— Я в курсе того, что учинили твои ребята, — спокойным и уверенным голосом сказал я, смотря подонку в лицо.

— Ты про что, Ульянов? — кажется, Лена неплохо научилась затрахивать мозги мужикам.

— Про студию, зажигательную смесь и побитые стекла. Решил напакостить той девчонке? Ты в курсе, что Наташа пострадала от твоей вендетты? Она как раз приезжала к этой художнице в студию делать заказ на свадьбу, когда посыпались удары в окна… — я не боялся Ребровского, хотя тот был примерно одного возраста с моим отцом и связями обзавелся поболее моих за все время, пока я жил в Австрии. Уважения к нему, как к старшему по возрасту я совсем не испытывал. Ребровский далеко не тот человек, на которого можно было равняться.

— Что? — я заметил, как лицо Ребровского перекосилось от этой новости.

— Вот такая вот случайность… — грустно протянул я. — Как и то, что ты трахаешь эту подстилку, что приходится женой моему отцу. Мне по сути все равно, для кого она раскрывает свою вагину, но на сестру и художницу даже не замахивайся. На ближайшем совете директоров я забираю свою часть акций и вскоре займу твое кресло. Золотова, уверен, неплохо прошла у тебя стажировку? Рабочий рот? — намекал ему, что его место я займу от и до. Нет, к жене отца я пальцем не прикоснусь, даже если та окажется последней женщиной на Земле. А вот Ребровского потрогал бы кулаками… И из последних сил сдерживался, чтобы не разбить ему сейчас лицо.

— Ах ты, поганец…

— Он самый, — я встал с кресла. — Твое счастье, что Наташка отделалась легко. Через две недели жду полного отчета о проделанном ремонте студии, которую ты сегодня дал своим ребятам команду разгромить, — бросил ему свою визитку со всеми данными на стол и дубликатами ключей, которые нашел на квартире девушки. — И, возможно, тогда я передумаю и не захочу возвращаться обратно в Москву и занимать твое кресло. Надеюсь, говорить о том, чтобы даже в мыслях ты не допускал затеи ей как-то по-новому насолить, не нужно?

Ребровский сцепил челюсть и, мерзко скрипнув зубами, выплюнул одно единственная слово «Нет», после чего я развернулся и пошел прочь. Да, я имел преимущества, а этот низкий подонок, который ко всему прочему втихаря потрахивал жену моего отца, не стоил и гроша ломаного. Ребровский — гнилой человек, и я не понимал отца, почему он отдалился от Карима и окружил себя столь недалекими и ненадежными людьми. Впрочем, мне до этого не было никакого дела. Но если бы с головы Наташи упал хоть один волос, я бы сломал Мирона пополам, а не разговоры сейчас разговаривал, как цивилизованный человек.

Спустя два часа, когда в квартире Таси закончили устанавливать новые окна и я расплатился с рабочими, мне позвонил Карим и в общих чертах, но довольно подробных, рассказал все об этой девушке. Сказал, что знает ее мать и когда-то давно много лет назад он служил вместе с отцом Таисии в армии. В общем, много чего я о ней узнал. И этого мне стало вполне достаточно, чтобы понять, что девушка была ни в чем не виновата и кристально чиста примерно… все время? Даже удивительно… Потому что я уже надумал Бог есть что о ней после того вечера. Не говоря уже о ночи.