Читать книгу - "Серая мышка для черного волка - Татьяна Чащина"

— Мышка, а кому ты красную помаду дарить будешь? — по-доброму улыбнулся мой муж. — Если ты это себе купила, то зря, я губы красить не разрешу, тем более такой яркой краской, как флажки на волчьей охоте.

Я достала из подарочного мешочка помаду и выкрутила её. Повернулась к Крису. И пока он вёл машину, накрасила его нос красным, потом нарисовала круги на щеках.

Он рассмеялся. Мой хороший, мой миленький. Принял эту игру, готов к празднику. Пусть никто не говорит гадостей про моего любимого Кристофора Викентьевича, раз он не прочь порадовать детей, значит у него доброе сердце.

Я, улыбаясь, тоже подрисовала себе алые щёки и стала заплетать две косы, как у настоящей Снегурочки.

— У нас всё хорошо? — нахмурился Крис.

— У нас ответственное предприятие, — подмигнула ему. Впервые в жизни подмигивала. — Я засеку, сколько минут ты продержишься, пока они тебя не узнают.

— Секунд, — поправил меня Крис. — Они раскусят нас за пару секунд. Тебя узнают первой. У меня хоть борода белая есть.

Мы рассмеялись, и я достала косметичку. У меня косметики никогда не было, я не красилась. А тут вдруг захотелось просто иметь.

— Прости, миленький, но я должна продлить чудо хотя бы секунд до десяти, — сказала я и принялась густо красить синими тенями глаза.

— Только ради этого, — поддержал меня Крис.

Он долго подсматривал, как я неумело уродую лицо до неузнаваемости косметикой, а потом протянул с печалью:

— Как же я по тебе соскучился, любимая моя Мышка.

Я посмотрела в его горячие чёрные глаза и по ним прочитала все его желания.

— И я, — вздохнула томно и хотела его поцеловать, но это дурное воспоминание о Злыдне…

— Мы приехали, — Крис остановил машину возле высокого забора.

Это был посёлок. Я думала, что мы в нём проездом, оказалось, мы здесь будем жить.

Дом у леса. Участок был большой, за забором много построек. Мы вышли из машины в предновогодний вечер. Было холодно, но очень красиво, потому что забор был украшен разноцветными сияющими лампочками. Пока я стояла, всё рассматривала, Кристофор сложил подарки в свой большой красный мешок и накинул красный халат. Я поспешила ему помочь. Поправила курчавую белую бороду, надела колпак с белыми кудрями. Сама скинула дублёнку и поспешила одеть шикарное бело-синее платье. Корона поверх моих волос.

— Мышка, — шепнул мне Крис и позвонил своим пластиковым посохом в калитку. — Ты этот наряд никуда не девай, мы с тобой поиграем ночью.

— Крис, — хихикнула я.

— Зови меня Душка Мороз, я тебя на сто лет старше, — игриво улыбнулся он в искусственную бороду.

Такой стыд меня накрыл, но переплетённый с возбуждением. Как иногда сложно было принять его желания. Но я стремилась ему угодить в силу своих возможностей.

Калитка раскрылась и перед нами предстал долговязый Степан. Рядом с ним, кутаясь в куртку на меху, стояла Катюша. На их лицах отобразилось такое глубокое удивление, что мы с Крисом не выдержали и рассмеялись в голос.

Катюша отмерла первой. Завизжала от восторга и хотела кинуться нас обнимать, но Кристофор остановил её своим посохом.

— Заморожу, — грубо пробасил он. — Веди нас к детям.

Они чуть ли не прыгали от восторга вокруг нас. Мы вошли на очищенный двор, где была наряжена высокая ель, чинно прошагали мимо гаражей.

Этот дом принадлежал Дрёме. Где-то в этом доме спальня, где мой Крис…

— Мышка, ты меня пугаешь, — позвал меня Кристофор. — У Снегурочки должна быть улыбка на лице, а не полное погружение в себя.

Он открыл передо мной дверь. Мы вошли в небольшую прихожую. Не снимая обуви, прошли прямо в маленький зал, где пахло елью, что стояла посередине гостиной и упиралась в потолок макушкой. Красиво украшенная гирляндами и сияющими, новогодними игрушками. В камине горел костёр, на диванах сидели оборотни.

Два лохматых и чумазых от шоколада мальчишки вылетели к нам. Мои мальчики! Мои волчатки! Волосы в разные стороны, глаза горят, рубахи шиворот-навыворот, брюки грязные. Такие сироточки, такие неухоженные, я чуть не завыла. Хотела кинуться к ним навстречу, но вдруг на всю гостиную раздался голос Кристофора:

— А вот и я! Кто деда ждал?!

Повисла пауза. Видимо у Криса голос был, как у отца, а дедушку Викентия мальчики всё время вспоминали. Не надо было так с ними. Они же дети, реально поверили, что дед Викентий вернулся. Хотя ждали именно нас. Обиделись. Егор обозлился не на шутку, подскочил ко мне и сорвал с головы корону.

— Наталья Викторовна, нафиг вы нас так пугаете?!

Мне стало очень стыдно.

— Герыч подарков не получит, — рыкнул Кристофор.

Гоша постоял немного и кинулся к дядьке на шею. И я сделав шаг вперёд, обняла Егора, который от злобы перешёл к плачу.

Маленькие они ещё. Злятся, огрызаются, безобразничают, а сами, дети детьми.

— Получишь подарок, — гладила его по непослушным густым волосам, — Мальчик мой любимый, я не разрешу тебя без подарка оставить.

Почувствовала, как Егор плотнее прижался ко мне. Мой старший сынок.

Крис подхватил Егора подмышку и понёс к дивану. Он, как настоящий морозный дед стал говорить стихами, раздавая всем подарки. Я подошла к его большому мешку, извлекла розовый подарочный пакет с весёлым мишкой.

У камина на скамейке сидела Марта. В руках её был бокал с её любимым винишком. Она была, как всегда, с иголочки одета. Ножки вместе сложены и обуты в синие туфли на высоком каблуке. Марта плакала.

— Мы так рады, — жалобно прошептала она. — Мы так переживали за вас.

— И мы за вас боялись, — я вручила ей пакетик, — с Наступающим новым годом. Пусть в новом году, истинный выкрадет тебя из нашего дома, и ты станешь самой счастливой женщиной в этом мире.

Она горько рассмеялась и стала извлекать подарки. Я купила ей статуэтку белой волчицы, пару заколок в виде ромашек.

Руки Марты дрожали, она всё отложила в сторону, медленно поднялась и обняла меня.

— А теперь, все за стол!!! — кричал на весь зал Стёпа. — Будем есть пироги моей мачехи!

Кристофор, как с цепи сорвался. Он так неистово меня зацеловывал, что я задыхалась. Удушливые объятия ненасытного волка с ума сводили. Я толком комнату не успевала рассмотреть. Хотя, какая мне была разница, здесь Дрёма с Алёной жили, здесь мой Крис с ней спал…

Не отпускало. Я ведь старалась, как Нил Ильич говорил. Рассуждала, думала. А всё равно не могла. Настраивала себя на секс, а в голове только измена.

Не мне он изменял! Не было меня тогда! Маришки восемь лет, значит, мне было тринадцать-четырнадцать, когда Крис и не думал, что я существую. Нельзя было так ревновать. Ведь Нил как-то это всё переваривал, значит, и я смогу.