Читать книгу - "Черные вороны 9. Пекло - Ульяна Соболева"

— Я стараюсь. Я очень стараюсь угодить тебе.

Чёрт, девочка, знала бы ты, чего это стоит мне, как меня выворачивает изнутри, как хочется крушить всё вокруг от безысходности и бессилия что — либо изменить.

— Конечно, ведь я принадлежу тебе, — она шагнула ко мне, — и ты мною распоряжаешься, как тебе вздумается, как своими вещами. Это я не могу распоряжаться тобой, а тебе все позволено.

Захотелось громко расхохотаться. Я перестал распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению много лет назад. С тех самых пор, когда одна маленькая взбалмошная девчонка, вынудила меня поступить так, как было выгодно ей. Именно с того времени я перестал принадлежать самому себе.

Но вслух я произнёс совершенно обратное:

— Даша, неужели за все эти годы ты не поняла одной непреложной истины: да, ты принадлежишь мне! А вот Максим Воронов не принадлежит никому!

И по хрен, что сам десятки раз ей говорил обратное. Сейчас она не вспомнит. Или же поверит, что это была ложь. По хрен. Снова.

Она резко побледнела и срывающимся голосом произнесла:

— Я рада, что ты мне напомнил. Только скажи мне, Макс, разве брак подразумевает принадлежность в полном смысле этого слова? Брак подразумевает рабство? Игру в одни ворота? Я не подписывала договор с работодателем, я не продавала тебе авторские права на меня! Я выходила замуж за любимого мужчину, а не за Хозяина. Если ты считаешь меня своей вещью, Макс, — ОНА нарочно не называла меня Максимом или своим Зверем, — То ты очень сильно ошибаешься. Я принадлежу тому, кто принадлежит мне. И эта принадлежность не мое тело, а моя душа, мое сердце. Если твоя душа и твое сердце никогда не были моими, то мне искренне жаль, что я настолько заблуждалась в тебе.

Какой-то бред…какая-то странная, непонятная ни одному из нас постановка. Весь этот диалог. Потому что…мы ведь проходили это уже? Почти. Вскочил с кресла не в силах усидеть на месте. Но и смотреть в её глаза не мог. Отвернулся к окну. Хотелось заорать, что, да, она заблуждается в отношении меня. И кто, как не она, знает, что я весь принадлежу ей. Сколько раз уже это доказывала наша же грёбаная жизнь. Вот только ни один не сдаёт назад. Я — потому что мне нельзя назад. Там, за спиной слишком вязкое, слишком опасное болото, в которое нельзя позволить вступить ЕЙ. А она…Она, да, ошибается. Но не в том контексте, что ей представлялся. Хотелось встряхнуть её за плечи и трясти так долго, пока в ее глазах не исчезнет ненавистное мне выражение недоверия. Это не могло быть правдой. Иначе не пошла бы она из-за меня тогда в тот проклятый аул где я ее чуть не потерял…Иначе не простила бы тогда, когда я сам себя не прощал.

— Да! Брак подразумевает принадлежность! — Я развернулся к ней, и она от неожиданности отступила на несколько шагов назад, — Если мы говорим о тебе! И ты не хуже меня знаешь, что принадлежишь мне во всех смыслах этого слова! Твоя душа, твоё сердце, твои глаза, твоё роскошное тело. Даже твои мысли безоговорочно принадлежат мне! Ты принадлежишь мне, Даша, и это не обсуждается!

Она скептически поджала губы, а мне вдруг до боли захотел прижаться к ним своими и целовать их, терзать, кусать, врываться в её рот языком, чтобы не говорила, чтобы дышала мне в губы, и я жадно пил её дыхание.

— А вот, что касается твоих слов об игре в одни ворота, то ответь мне на один вопрос, любимая: как может кто-то принадлежать тебе, если он не принадлежит сам себе? Я не отрицаю свою любовь. Я, скорее, мог бы отрицать существование солнца или луны. Поверь, малыш, мне легче отказаться от крови, чем от тебя. Но запомни: можно приручить Зверя, но нельзя забывать, что он никогда и никому принадлежать не будет. Это не его прихоть. Это его натура!

Она разочарованно усмехнулась и медленно выдохнула:

— Макс, я всегда знала, что ты очень самоуверен. Только почему ты считаешь меня все той же маленькой девочкой, на которой ты женился давно? Рядом с тобой я могла многому научиться. Ты так не думаешь? Я принадлежу тебе вместе с мыслями и всем остальным — звучит потребительски, не находишь?

Проклятье! Нет ничего сложнее, чем говорить с тем, кто не слышит твоих слов!