Читать книгу - "Лягушонок и Мистер Совершенство - Марина Дмитриева"

Она всхлипнула, зло вытерла слезы со своих щек. И пелена похоти вместе с шорами злости вдруг спали, давая мне увидеть прежнего Лягушонка, страдающего из-за отторжения других, но не показывающего этого, потому что она тоже носила свою писаную торбу под названием: «Мне плевать на ваше мнение».

— Черт, Инна, я совершенно не это хотел сказать.

Лягушонок

Приблизилась, заглянула прямо в его синие невозможные глаза.

— Тогда скажи, что хотел, — «хотел» получилось на выдохе с придыханием.

Он меня постоянно оскорбляет, а я хриплю, не могу нормально дышать в его присутствии. На несколько секунд повисла тишина, Дима с непроницаемой маской на лице внимательно всматривался в мои зареванные глаза (наверное, та еще красотка), я тоже смотрела. Смотрела и плавилась… Мужская рука поднялась, двинулась к моему лицу. Дернулась, меня прошибло током еще до того, как его пальцы притронулись к волосам, и продолжило бить, когда притронулись, убирая рыжую прядку за ухо.

— Инна, прости меня за резкость, я наговорил много лишних грубых слов, которые ты не заслужила.

«Инна»… всегда не любила свое имя. Всегда мне в нем слышалось: «на, возьми и заткнись». И сейчас тоже, потому что Мистер Совершенство, кажется, решил включить режим «заботливый старший братик». И мне нравилось, я балдела, когда он заботливый, только сейчас хотелось более взрослых нежностей. Например, ласкового поцелуя, но не в щечку, чуточку ниже, или чтобы он, как в одном из романов, которые я читала, собрал мои слезы своими губами.

Размечталась, наивная…

— Не знаю, какая мне вожжа под хвост попала. Ты не виновата, просто сегодня был сложный день, и я немного разозлился… В общем, я идиот.

— Согласна, ты идиот.

Иначе бы давно в меня влюбился.

— Только с чего вдруг такое самобичевание?! Солнышко голову напекло?!

— Да-а…— усмехнулся сводный братец. — Я получил солнечный удар.

— В декабре месяце?!

— Значительно раньше… Но сейчас не о том. Нам всем нужно найти компромисс, может, мы и не родные по крови, но мы уже давно одна семья. Твоей маме сейчас очень тяжело, она ведь между двух огней, с одной стороны папа со своей правдой, с другой стороны ты со своим обнаженным правом.

Мужские пальцы снова потянулись, чтобы пригладить мои растрепавшиеся во время борьбы за сапоги волосы. Захотелось приблудной кошкой, мечтающей найти хозяина, потереться о его ладонь, даже если потом снова получу ботинком под зад. Все обиды, оскорбления забылись, стоило Идеальному Костюму посмотреть чуть ласковее. Мужские пальцы дотронулись до моих щек, вытерли слезы. Не губы, конечно, но все же. А я стояла и млела, с растаявшей мороженкой в трусах. Может, мне, как бывало в детстве, броситься в объятья сводного бога?! Очень хотелось снова очутиться в его объятьях, нестерпимо… Облизала вдруг пересохшие губы, и Дима перевел взгляд на них, оставляя синью своих глаз горящие кислотные следы на моей коже.

— А ты на чьей стороне?!

Откашлялся:

— Я на стороне папы, его ведь сын. И также считаю, что ты могла бы придумать какой-то другой, более приличный способ заработка. Но в целом, не могу не признать за тобой право зарабатывать деньги любым, не противоречащим закону, способом. Кроме того, если честно, фотографии не лишены некоторого вкуса, и ты на них очень красивая.

Желание потереться о его ладонь стало просто непереносимым.

Мистер Совершенство снова кашлянул, будто подавился словами о моей привлекательности.

Значит, он видел мои фотографии, видел, какой я могу быть красивой, сексуальной, взрослой. Но не загорелся… Хотя, когда он второй раз зарычал в коридоре, было что-то такое в его голосе, будто внутри вулкан, извержение которого он со всей силы пытается сдержать.

— Ты Мистер Зануда.

— Согласен только на Мистера Великолепного Зануду, — нагло усмехнулся сводный братец. — Давай мириться, Лягушонок, — и протянул руку с оттопыренным мизинцем. Несмело зацепила его своим пальчиком, тысячи малюсеньких иголочек проткнули кожу.

— Мирись, мирись и больше не дерись, — все еще чуточку дребезжащим голосом произнесла слова детской прибаутки.

— Слышала, Лягушонок, драться нельзя, иначе я буду кусаться.

Кусайся сколько угодно, хоть всю изгрызи.

— А ты завязывай меня унижать, или я буду драться кирпичом, — показала ему язык.

Он засмеялся, напряжение между нами спало, возмущение сменилось непонятным щемлением в груди.

— А кирпич ломается, дружба начинается, — слегка торжественно закончил Мистер Совершенство. — Я постараюсь убедить папу взглянуть на эту фотоссесию под другим углом.

Интересно, а он когда-нибудь посмотрит на меня под другим углом?

— А я постараюсь доказать, что моя голова не только для минета годится.

* * *

— Смотрите, кого я вам привез, — весело воскликнул Мистер Совершенство, когда мы переступили порог квартиры.

А мне опять захотелось реветь. Какая-то Царевна Несмеяна, честное слово. Боже, как я соскучилась по дому, маме, Ульке, отчиму. Дома даже пахнет как-то по-особому… 

Не хочу, совершенно не хочу выпрыгивать из гнезда. Я одна пропаду, утону в болоте, подавлюсь комаром или мухой, задохнусь воздухом свободы. Не так уж много во мне генов перекати-поле Павла Кривошеева, разве что волосы рыжие и характер с придурью. Я домашняя ручная лягушонка, которая безумно любит коробчонку, в которой живет.

Из своей комнаты выбежала Ульянка, и радостно вереща, бросилась к нам.

— Инна, Инна вернулась, — повисла на мне самая младшая Ковалева.

Из кухни показалась мама, и со слезами на глазах присоединилась к нашим сестринским объятьям.

— Дочка, солнце мое рыжее, колючее, как же я по тебе соскучилась, — стала покрывать торопливыми поцелуями мое лицо и волосы мама. — Спасибо, Дима, что вернул эту упрямицу домой.

Соленые капли с новой силой побежали по щекам. Ну, сколько можно реветь-то? Скоро тазиками слезы можно будет выливать.

Наша шумная, умильная радость была прервана тихоньким покашливанием появившегося из гостиной отчима.

С опаской глянула в его сторону… Мне следует что-то сказать? Извиниться?! Но я продолжала гладить Ульяну, прижиматься к маме и давиться слезами.

— Пап, — заговорил Мистер Совершенство, — мне кажется, нам всем надо помириться, а некоторым, возможно, смириться с тем, что дети уже выросли, идут своей дорогой, причем, не совсем такой, которую хотели бы видеть для них родители и старшие братья.

Ободряюще приобнял мои плечи, а мне захотелось его расцеловать, на этот раз с должным уровнем сестринской любви.

— Дядя Саша, — задребезжал мой пропитанный волнениями и слезами голос, — я не хотела вас позорить или расстраивать. Простите, если вы почувствовали из-за меня неловкость. Но я буду дурой, если упущу такой шанс, — и как в омут с головой продолжила дальше, — боюсь, я еще буду сниматься для компании «Эстель». Если честно, я уже подписала контракт, что стану представлять их сеть магазинов в течение следующих пяти лет.