Читать книгу - "Мой неидеальный мужчина - Елена Николаева"

— Аля, я не могу исправить прошлое, поэтому предлагаю устроить ваше с сыном настоящее.

 Пришла та самая пора, чтобы заделать брешь в расколотых отношениях.

— Мне нужны документы: свидетельство о рождении Ильи с информацией о гражданстве, либо действующий заграничный паспорт. Полный перечень составит мой адвокат и я оформлю усыновление. Илья должен носить мою фамилию. В конце концов, так правильно! — стою на своём. — Так всем нам будет проще.

— Тебе, но не мне и не сыну! — Аля продолжает сопротивляться.

Я прекрасно её понимаю, но мой долг — поддерживать тех, за кого я в ответе, и я это делаю.

— Дима, — она устало трёт переносицу, пытаясь донести до моих ушей свою правду, — это только усложнит ситуацию. Я не запрещаю вам видеться и не претендую на алименты. Пойми ты, мне не совсем удобно каждый раз при выезде из страны просить твоего разрешения на вывоз ребёнка. Это большая головная боль!

— Аля, это не обсуждается! — рявкаю я, поднимаясь с места, опираясь руками о столешницу и нависая над столом. — Заметь, я прошу по-хорошему. Давай решим цивилизованно нашу проблему. Я не отступлю. Илья тянется ко мне. Сыну ты не заткнешь рот, если его спросят, хочет ли он иметь папу, а он хочет! И тест на отцовство закроет все вопросы. Зачем усложнять обоим жизнь? Я добьюсь своего любым путём.

Губ Алины касается кривая усмешка. Аля откидывается в кресле, складывает руки на груди и сверлит мои глаза жгучим взглядом. Уверен, эти глаза способны испепелить любого, если понадобится.

— Ты всегда решал за нас обоих, Воронцов, — её голос звучит ровно, без истерики. Если бы она сейчас надумала кричать, я бы мало что понял из сказанного. — Прошло столько лет, мы расстались, а ты и сейчас пытаешься манипулировать мной. Я соглашусь, потому что выбора у меня нет, но если ты будешь препятствовать мне строить мою жизнь по моим правилам, клянусь, я тебя закажу!

Выравниваюсь. Прикрывая глаза, делаю медленный и глубокий вдох. Сорвался, мать её! Аля умеет «дёрнуть за верёвку», чтобы открыть дверь и выпустить моих демонов.

— Вот документы сына, — звук плюхнувших на стол бумаг привлекает моё внимание. — И ещё кое что...

— Что это? — беру в руки голубой конверт и достаю из него несколько фотографий новорождённого ребёнка, снимок УЗИ и, о Господи, последнее фото выворачивает душу наизнанку...

Я опускаюсь в кресло, словно подкошенный стебель, не отводя глаз от снимка. Цепенею от облика только что появившегося на свет человечка с застывшим истошным криком на лице. Синеватое, сморщенное существо с огромной головой и мутноватыми глазками, похожее на пришельца. Неестественно большие стопы с маленькими пальчиками. Крошечный, беззащитный, хрупкий, с кривоватыми ручками и ножками, с зажатой щипцами окровавленной пуповиной. Ничего общего с журнальными двухмесячными «ангелочками». Такого даже на руки взять страшно, чтобы случайно не придавить и не причинить боль. Малыш вынуждает меня затаить дыхание и до крови прикусить щёку. То, что я вижу — меня пугает и одновременно завораживает. Глаза щиплет, и я жмурюсь, сглатывая подкативший к горлу ком, с усилием рассматриваю расплывающуюся картинку, пока беспорядочные мысли разрывают голову, а грудь сдавливает тупая боль.

— Это твой сын, Илья, — сдавленно произносит Алина.

Отмираю. Обращаю на неё внимание. Она устало потирает ладонями лицо и поднимает его ко мне. Не таясь, смахивает тонкими пальчиками едва заметные выступившие слёзы в уголках покрасневших глаз. Мы какое-то время молчим, соприкасаясь тёплыми взглядами и, кажется, даже пространство в этой комнате дышит с нами в унисон.

— Почему он в инкубаторе..? — с трудом выговариваю слова, глотая несколько первых букв. — Почему с трубкой и с капельницей?

— Он родился недоношенным...

Её лицо мгновенно искажается болью и сожалением. Аля нервничает и от этого кусает дрожащую губу, перебирая пальцами бусины жемчуга на шее.

— Наш сын родился слишком крошечным... Врачи сказали, чтобы я смирилась и ждала. У Ильи было ровное число шансов выжить либо умереть.

Алина, сама себя не помня, вскакивает с места и дрожащими ладонями накрывает мои руки, удерживающие фотографии, рывком прижимает их к столу, впиваясь ногтями в запястья.

— Я прошла через все круги ада, Дмитрий, — в её охрипшем голосе сквозит отчаяние. — Каждый день продавала свою душу в обмен на его жизнь, молилась, сходила с ума и верила, поэтому заклинаю тебя: не рви мне душу заново, не ставь меня на колени, потому что ради него я готова на них ползать до конца своей жизни и целовать тебе ноги. Оставь мне ребёнка, прошу...

— Аля, я не собираюсь его отсуживать у тебя. Прекрати! — рычу на неё от злости за то, что не доверяет мне. Выдёргиваю руки из цепкой хватки, роняя снимки на стол, и обхватываю ладонями её голову, притягивая к себе. Наши лица так близко, что жар от сплетенного дыхания обжигает обоих. Взгляды мечутся, как загнанные птицы в клетке. — Я лишь хочу дать сыну свою фамилию и сделать его полноправным моим наследником. Можешь ты это понять или нет?! Ты лишаешь его отца по глупости! Из-за своей грёбаной обиды. Хватит меня ненавидеть! Хватит мне демонстрировать свою сильную сторону! Хотя бы раз побудь слабой женщиной и попроси помощи. Я дам всё, что тебе нужно, кроме страсти и чувств, этого у меня не осталось...

Поглаживаю большими пальцами её скулы, коря себя ещё больше за то, что заставил их обоих страдать.

— Прости меня, Аля... За всё прости...

— Я... Дим... — всхлипывает, содрогаясь в немом плаче. — Я... Тебя...

— Молчи! — рычу, закрывая глаза и стирая с памяти наше прошлое. Аромат Али не изменился, лёгкий и сладковатый, но уже не будоражит так как раньше и не кружит голову. — Нам необходимо вставить недостающий кусочек пазла, чтобы завершить гештальт, иначе спокойной жизни нам обоим не видать.

Телефон отзывается вибрацией. Выжидаю несколько секунд, выпускаю Алину из рук и тянусь к девайсу, просматривая пришедшее напоминание.

Аля садится на стул и принимается судорожно рыться в сумочке, я же набираю номер Аси, выравнивая дыхание. Она не отвечает сразу. Долгие гудки начинают нервировать. Отключаюсь. Остываю и снова касаюсь кнопки вызова на дисплее.

— Слушаю... — голос моей Беляевой звучит сипло, не так как ранним утром, и мне это не нравится. Совсем.

— Привет, Настюш! — здороваюсь я, глядя, как Алина принимается приводить себя в порядок. Зажимаю мобильный между ухом и плечом, чтобы собирать разбросанные фотографии сына и сложить их в конверт, и продолжаю наш с Асей разговор: — Мы не сможем с тобой увидеться в обед. Пришлось перенести одну из встреч на это время. Я постараюсь вырваться пораньше. Что-то случилось? Что у тебя с голосом? — интересуюсь, прислушиваясь к её сбивчивому дыханию.

— Всё хорошо, — заверяет она. — Я просто захлебнулась водой.

Отвлекаюсь на стук в дверь. Оглядываюсь и вижу, как за стеклянной стеной моя личная помощница отдаёт Илье бумажный самолёт, что-то ему говорит на ушко, выпрямляется и входит в переговорную с папкой в руке. Сын расправляет самолёту крылья и запускает его вдоль коридора, отправляясь за ним в погоню.