Читать книгу - "Орешки для Белоснежки - Ольга Дашкова"

Рождество — самый прекрасный и светлый праздник из всех, что я знаю.

Рождество в Лас-Вегасе — это праздник во время праздника, когда огней становится в два раза больше. На рекламах казино Санта-Клаус несет мешки с подарками, а вокруг шестов стриптизерши крутятся в карасиных колпаках.

Рождество в Англии — дело совсем другое.

Бритни, конечно, размахнулась: в середине огромного холла живая ель, такие я видела только по телевизору и в местных лесах. Гирлянды опутывают ель словно паутиной, идут по потолку, свисают с колонн, их огни перетекают на стену.

Рождественские венки, свечи, а над камином портрет мамы с Генри. Я открыла рот и минуты три не могла его закрыть. И когда это его успели написать?

Белокурые локоны Бритни красиво лежат на плечах, в глазах томность и блеск, но спасибо хоть платье закрывает практически все тело, не считая глубокого декольте. Генри Эндрю Рассел Томас смотрит строго, как и полагается аристократу, сидит в кресле, держа мамину руку в своей.

— Красиво, правда? Две недели позировали, не представляешь, как это трудно, чистая каторга.

— Охренеть конечно, но грудь можно было так не показывать.

— Мне трудно так сразу загонять себя в рамки.

Верю, всю жизнь крутясь у шеста полуголой, так сразу сложно носить платье двенадцать часов в сутки.

Бритни делает глоток шампанского, накручивает на палец прядь волос, внимательно рассматривая портрет. Если кто видит нас впервые, никогда не верят, что мы мать и дочь, считают что мы вообще родственники. Парадокс, но Бритни это льстит, а я терплю ее опеку, мечтая вырваться после Нового года на свободу.

— Скоро придут гости, повар приготовил восхитительную индейку, иди наверх и приведи себя в порядок. Надеть то платье, что вчера привез курьер, тебе безумно пойдет изумрудный цвет.

— Я в нем как огромная жаба.

Бритни сморщила свой хорошенький носик, вновь отпила шампанского.

— И прекрати выражаться при гостях, они все титулованные и именитые особы, мне Генри говорил, но я практически не запомнила. Держи себя в руках, но ты ведь умная девочка.

— И много будет гостей?

— Сегодня человек пятнадцать.

Ненавижу эти «показательные выступления», все начнут пялиться, а от местной публики неизвестно что ожидать. Когда в школе на меня обращали слишком пристальное внимание и задирали, обзывая толстухой, мне хотелось их всех поубивать.

— Будет троюродная сестра Генри с мужем, племянница покойной жены, потом его престарелый дядюшка, двоюродный брат по линии покойной мачехи, еще племянники, сводная сестра. Я так волнуюсь, ты не представляешь.

Ах да, совсем забыла, Генри у нас вдовец.

Покойная жена не могла родить, и он всю жизнь опекал троих своих племянников. Похвальная забота, но думаю, что именно они и не обрадовались такому стремительному браку родственника. Ведь если мать родит наследника, то все это богатство достанется ему.

Господи, вот она — жизнь, полная интриг и заговоров, все как в старые времена, о которых я читала в романах.

— Мама, только давай без эмоций в адрес меня на публике, ты знаешь, как я не люблю это.

— Когда такое было? — Бритни вскидывает идеально оформленную бровь, моргает идеальными длинными ресницами, делает удивленный взгляд.

— Вот именно об этом я говорю.

— Ах, это гости, быстро сними эти ужасные бесформенные шорты и выходи в столовую.

Раздался громкий звон, словно били в колокол, мама побежала в ту сторону, я вздохнула, снова посмотрела на мигающую всеми цветами радуги елку.

Мне не избежать этого обеда.

Изумрудное платье, правда, подошло идеально, хорошо подчеркивало талию и грудь. Уложила волосы на один бок, закрепив их заколкой в форме бабочки, немного блеска на губы, румян на слишком белую кожу, каплю любимых духов, каблуки.

Когда зашла в столовую, которая была по совместительству и гостиной, немного оробела от количества направленных на меня взглядов.

Черт!

— А вот и моя прекрасная Николь! Деточка, присаживайся, рада представить всем мою дочь.

Готова была придушить собственную мать. Быстро села на отведенное место, ладони вспотели от волнения. Не знаю, отчего так разволновалась? Я ведь хочу стать актрисой, поднимаю глаза, улыбаюсь.

— Всем доброго вечера и хорошего Рождества!

— Да, прекрасный тост! Давайте выпьем и приступим к ужину. Я так волновалась, так переживала, но вы все такие чудесные люди.

— Дорогая, не волнуйся, все просто отлично, — Генри сжал руку Бритни.

Но по лицам собравшихся было заметно, что не все рады такому повороту событий и новой жене Генри. Какой-то полный мужчина в синем пиджаке крякнул в кулак, дама, сидящая с ним, что-то прошептала своей соседке. Но никто не высказывал свое мнение, а три места, что были как раз напротив меня, пустовали.

Приглашенные официанты принесли первое блюдо, вновь разлили игристого вина.

— Генри, а где Тони, Чарли и Райли? Где твои любимые племянники? Неужели не уважат дядюшку и не появятся на семейном ужине? — Пожилая дама в бордовом с блестками платье обратилась к Генри.

— А вы слышали, что они устроили месяц назад? Эта несносная троица вновь напилась и чуть не сожгла паб. А в августе чуть ли не в центре Лондона организовали вечеринку в купальниках. Всех пришлось разгонять конной полиции.

— Да, они совсем отбились от рук, нет, они талантливые мальчики по отдельности, но когда встречаются, это практически конец света и репутации нашей семьи.

— Маргарет, о какой репутации вы говорите, ее давно уже нет.

О, какие веселые ребята.

Дальше разговор пошел о политике, погоде, повышении цен на все, о неблагодарности подрастающего поколения. Публика раскачалась, или это подействовал выпитый алкоголь.

Начали хвалить повара и приготовленную индейку, Бритни сияла, как звезда на макушке Рождественской ели. А троих нарушителей спокойствия в семье Генри Томаса так и не было.

А я бы, с удовольствием с ними познакомилась.