Читать книгу - "Невеста брата - Алиса Нокс"

Я хочу просто жить в Москве рядом с ним, найти для нас прелестную девушку и наслаждаться всем тем, что может дать почувствовать молодое и тренированное тело в постели.

- Ты встретишь меня в аэропорту? - спрашиваю я через секунду после того, как прозвучало очередное объявление.

- Я постараюсь.

- Ты охуел?

- А тебе так надо видеть мою физиономию в аэропорту?

- Блядь, и за что я тебя терплю, Влад?

- За мою физиономию, - вздыхает он. - Слушай, у меня дел по горло с этим Михайловым, не развод, а сущий ад. Уже третий раз встречаюсь с адвокатом его жёны, мне кажется, скоро мы будем всерьёз рассуждать, кому достанется миска для собаки. Раньше двенадцати я не лягу, если приедешь ночью, будь хорошим мальчиком и возьми такси до моей квартиры.

- Ну, ну, - отвечаю я.

- Будешь строить из себя недотрогу, как приедешь, угадал?

- Ага, хрен ты от меня даже.

- Ты думаешь, я буду спрашивать? Не буду, просто возьму то, что хочу, и буду брать, пока мне не надоест.

- Мамкин доминант.

- Нарываешься?

- Да, выпори меня, папочка. Всё, чао, - бросаю я трубку и резко выдыхаю. Выпиваю несколько глотков пепси.

Что в жизни, что в постели Влад помешан на своём самоконтроле, а я получаю удовольствие, лишая его точки опоры раз за разом. Не передать, до чего хочется вернуться, блядь, в Москву.

***

Удивительно, но буря утихомиривается в десять вечера, и я усаживаюсь в своё излюбленное место у окна.

Пассажиры суетятся больше обычного, на борту царит явственное напряжение от людей, которые точно куда-то опаздывают, зато у меня фаза спокойствия. На протяжении трёх часов, сидя в аэропорту, я молча проклинал и погоду, и людей, и SWISS International Air Lines, а теперь, исчерпав запас отрицательных эмоций, чувствую себя почти нормально.

Я даже улыбаюсь скривившейся девочке лет десяти, которую мама тащит вперёд, мимо моего сидения.

А, возможно, всё дело в том, что мы, наконец, продвигаемся, не стоим на месте.

Больше всего в этой жизни я ненавижу быть бессильным и наблюдать за тем, как счастье рушится, а планы идут под откос.

Нечасто вспоминаю своё детство и юность, но сейчас резко погружаюсь в прошлое, словно по команде.

И вот я вижу себя со спортивной сумкой на плече, не знающим, куда податься, потому что отчим мамки выгоняет меня из квартиры, вопя «долбанный педик» пока я спускаюсь с пятого этажа.

Я не плачу, боюсь быть кем-то застуканным, а когда прохожу добрый километр по тёмным тропинкам между советскими застройками, в душе вспыхивает такой гнев, гнев, что швыряю на дорогу найденный кирпич, умудряясь порезаться. Из раны течёт, нет, буквально хлещет кровь, а я смеюсь, как сумасшедший и не могу успокоиться. Решаю, что лучшего варианта развития событий и не придумать, до чего же рад будет дядя Слава увидеть моё мёртвое тельце по пути на работу утром, словно второй подарок на Новый год.

Вот только этот говноед и плевка моего недостоин.

Воспоминание обрывается, и я нахожу себя лежащим на сидении, подрагивающим от вибрации, передающейся через стекло.

Я почти уснул.

Моё детство учит не терпеть и не надеяться, что хреновые люди, которые встретились на твоём жизненном пути, внезапно исправятся, протянут тебе руку помощи, а не втопчут в грязь (как обычно).

Моя юность доказывает, что даже парень из Бирюлева способен добиться чего-то большего, чем членство в уличной шайке хуесосов из Молжаниновского района, если он этого самого «большего» всей душой хочет. Вот только моя жизнь теперь никого ничему не учит.

Я смотрю на наручные часы перед посадкой и вздыхаю.

Три ночи.

На ногах я исключительно благодаря музыке в наушниках, уже раз пятидесятый гоняю песню Palaye Royale, ловя яркие флешбэки похода в клуб с Владом, в котором я её впервые и услышал.

Сон окончательно проходит, когда я спускаюсь по трапу на московскую землю, вдыхаю прохладный воздух со вкусом бензина.

Не скажу, что я до фига сентиментальный, но в голове так и крутится слово «дом».

У входа в терминал меня встречает стоянка такси (ничего за пять месяцев не поменялось!). Я подхожу к ближайшей машине и спрашиваю цену. На месте водителя сидит настоящий хлюпик, которому я и двадцать лет даю, только присмотревшись, но он буквально вылетает из машины и берётся закидывать в багажник мои сумки, озвучивает смешную в целом-то сумму и даже открывает дверь.

- Поехали, - говорю я, подмечая, что голос у меня охрип от длительного молчания.

Удобно устроившись позади, я втыкаю в уши наушники. В салоне пахнет освежителем воздуха и женским парфюмом.

Впереди ещё 30 минут езды по улочкам и шоссе.

Три часа ночи, а я, блядь, не способен расслабиться.

Мыслей в голове безумно много, о том, как работалось в Швейцарии, о том, что предстоит делать в Москве. В своей компетенции я не сомневаюсь, да и время на адаптацию мне в любом случае дадут. Александр Сергеевич Фёдоров, которого я уже пять лет шутливо называю «отцом», пообещал мне новый кабинет, клиентов с самыми толстыми кошельками, в общем, всё, чтобы я «не ощутил неудобства из-за возращения из Женевы в Москву».

Он-то, конечно, не в курсе, почему я так часто остаюсь в доме у Влада, и если честно, его осведомлённость является моим смертельным страхом. Я не хочу снова переживать всё то, что произошло со мной в шестнадцать, не желаю снова устраивать жизнь с нуля, боюсь, во второй раз у меня не получится.

- На месте, - резко возвещает таксист.

- Сейчас, - отдаю я деньги со щедрыми чаевыми за то, что не трогал меня всю дорогу.

Он вытаскивает чемодан и отъезжает.

И только потом я понимаю, что таксист остановился около соседнего дома. Не моего. Придётся обойти многоэтажку и клумбу, чтобы добраться до подъезда. Не проблема, но немного напрягает.

В левую руку я беру сумку с документами, электроникой и паспортом, а правой сжимаю ручку чемодана, чтобы тащить позади.

Я делаю всего два или три шага, когда на меня, буквально из ниоткуда, налетает какой-то мордоворот, с ходу сваливая с ног ударом в челюсть. Чертовски больно. Меня почти вырубает, картинка темнеет и расплывается, но я всё-таки цепляюсь за реальность. Соображаю быстро, но действую, увы, гораздо медленнее: планирую отплатить ему той же монетой, втащить сильнее по морде, но открываю глаза и ничего не вижу, будто ослеп.

Тычки возобновляются с нескольких сторон сразу, я прикрываю голову, сжимаюсь в комок, но не помогает.

Пока один лупит меня по затылку, второй наваливает по спине, боль простреливает то там, то тут, и я уже не так уверен, что поднимусь на ноги, даже если они прекратят.