Читать книгу - "Проданная - Кира Шарм"

Я вроде и слышу его, а голове — гул. Как будто колокол гудит. Ничего не понимаю, не соображаю.

Что он говорит вообще? О чем? Это же бред… Или это мое вдруг ставшее больным воображение?

— Конечно, Станислав Михайлович, как скажете, — продолжает лебезить Гурин, а я перевожу на него глаза, поворачиваю голову, как в замедленной съемке.

Он что — не понял, не расслышал, что сказал только что этот гад?

Что, только у меня одной шок?

Почему все молчат, полный же зал людей?

Где охрана, чтобы убрать отсюда этого сумасшедшего?!

— Вы что? Вы себя слышите вообще? — хватаю за руку Гурина. Так крепко, что, кажется, сейчас сама себе пальцы выверну или сломаю. — Вы понимаете, что он только что сказал?

— Без скандалов, Серебрякова, — шипит Гурин, улыбаясь вспыхивающим камерам, — черт, я и забыла, что здесь сегодня еще и полно журналистов! — Тихо молча едешь сейчас с ним, — уже мне, сквозь зубы, сжимая мое плечо так, что вот точно синяки теперь останутся!

— Да вы что…

— Успокойся! Это же Санников! Кто ему отказывает!

— Вы с ума сошли! — набираю полные легкие воздуха, готовая заорать про беспредел.

Но мне как-то слишком аккуратно затыкают рот ладонью, а мое тело подхватывают чьи-то руки, торопливо вынося из зала.

— Модели стало плохо! — слышу раскатистый голос Гурина.

И тут же буквально через пару секунд он и сам оказывается передо мной, — в его собственном кабинете.

— Плохо?! — я уже практически бьюсь в истерике. — Вы думаете, кто-то вам поверит? Да они же слышали все! И видели, как я отбивалась, когда меня ваш охранник уволок! Я буду звать на помощь!

— Успокойся, Серебрякова! — Гурин давит, наступая, но глаза бегают так же испуганно, как у меня. — Хрен ты кого дозовешься, — это же Санников! Только всем нам хуже сейчас сделаешь!

Хуже?

Из горла рвется нервный полухрип-полухохоток вместе с ругательным матерным словом, которых я никогда вообще не употребляю. Ну, до этого времени.

— Вот интересно — меня пытаются продать, а кому-то может быть еще хуже!? Да вы с ума вообще тут все сошли! Здесь же должен быть какой-то черный ход, ну, в вашем кабинете так точно! Игорь Петрович! Я просто тихонько выйду, и…

— И Санников потом меня с дерьмом смешает! — Гурин с силой сжимает мой локоть. — И меня, и весь мой бизнес! Ну, ты чего, Софья, а? Подумаешь! Ну, захотел он тебя, — да все девки были бы только рады! Пищали бы мне тут сейчас от восторга до моей глухоты! Это же — Санников! Он вон за тебя пятьдесят лямов выбросил! Думаешь, ты ему надолго нужна, что ли? Так, ночку побалуется, и домой отправит! Не зверь же! Не съест он тебя, в конце концов! Еще и брюлики эти наверняка подарит! Ну, а я… Я, конечно, поделюсь. Да я лям целый тебе отстегну! Лям евро, Серебрякова! Ты вообще такие бабки себе хоть представляешь? За одну ночь!

— Вы все здесь помешались! — мне деваться уже некуда.

Приходится уверенно залепить Гурину между ног острым носком туфли.

— Су-ка-а, — блеет Гурин, скрючиваясь.

Зато отпускает мою руку.

Я почти свободна!

Осталось только найти, где здесь фальшивая дверца в шкафу и выскользнуть!

Ну, а дальше…

Дальше я сделаю все, чтобы ни он, ни Санников меня не нашли!

— Чего мечешься? — мне буквально ударил в спину тяжелый тягучий голос.

Останавливая. Подчиняя. Заставляя коленки подгибаться сами собой.

— Душ ищешь? Не переживай, принцесса, у меня все есть.

Санников наступал, — вот прямо иначе и не скажешь.

Просто наступал на меня своим огромным телом, легко перешагнув через Гурина, как будто и не человек распластался у его ног.

Хотя — глядя на это лицо — дьявольски красивое, вот именно дьявольски — устрашающе, с порочной усмешкой, идеально-мужественное, — но такое, от которого хочется только отшатнуться, — становится понятно. Люди для него — и есть мусор. Все, кроме него самого, великого и ужасного Станислава Санникова.

Он переступает через них, не глядя.

И не удивлюсь, если при этом еще и сворачивает головы тем, кто решится их поднять!

— Стас… — тихо роняю, прижимаясь спиной к той самой фальшивой створке шкафа — да, я ее таки нашла, но, увы, слишком поздно. — Прекрати это все. Отпусти меня. Ну — зачем я тебе, а?

Никто не поможет, — ни охрана, ни люди там, в зале.

Даже если учесть, что почти все они знают, кто я, — пусть, возможно, и не узнали сразу.

Это прошлая жизнь, которая вытеснила нас из себя, отвернувшись уже однажды. Так же отвернутся и сейчас. Им все равно.

— Я уже говорил тебе, принцесса, — дьявольские губы кривятся в такой же дьявольской усмешке, а взгляд будто продирает меня до крови своим колким льдом. — Ты будешь моей. Я не бросаю слов на ветер.