Читать книгу - "О да, профессор! - Аля Кьют"

После занятий я хотел пойти домой, принять горячий душ, лечь в постель и не говорить, просто спать. Не успел размечтаться, как лаборантка напомнила, что дежурю до семи. Проклятье, как будто кто-то сейчас рванет изучать редкие книги из кафедральной библиотеки!

Сразу после этого я вспомнил, почему еще задержусь. Левицкая. Высокая грудь, бесконечные ноги и полное отсутствие мозга. Мой любимый одноразовый вариант времен беспросветной клубной ночной жизни.

Я прикрыл глаза, убеждая себя, что обещанное просветление где-то рядом. Очень скоро меня осенит шедевром, как и обещал Бруштейн. Воздержание, собранность и классическая зарубежная литература времен романтизма — это ли не идеальные условия для перезагрузки вдохновения?

Не, кажется, кто-то наврал. Никакого вдохновения. Сплошное раздражение. Оно достигло пика к семи часам. Почему я назначил эту чертову лектуру на семь? Можно было уже закончить, совместив с чертовым дежурством. Гуманитарий — это диагноз.

Левицкая пришла даже чуть раньше. Я тут же вспомнил, что еще мне в ней нравилось. Имя. Маргарита. Я позволил себе микроулыбку, дернув уголком губ.

Ноги, грудь, бессмысленность и обречённость в глазах. Все тот же комплект, все на месте.

Я сел за стол, позволяя себе чуть потянуть время. Студенты меня ненавидели. Я знал, что боятся, что сплетничают, что зовут Мефистофелем за глаза. Что ж… Нужно оправдать такую лестную репутацию.

— Маргарита Левицкая, что мне с вами делать? — кажется, я слышал, как она стучит зубами. Страшно или холодно? — Ладно, вариантов, конечно, не будет, как для основного потока. Садитесь и пишите максимально подробно все, что знаете о художественной религии в раннем немецком романтизме. У вас есть час.

— В р-раннем? — переспросила она, заикаясь.

— В раннем, в раннем. А что? Вы хотели поздний?

Уверен, она хотела нечто иное. Например, пить сейчас "Пина коладу” на Кубе. Я бы тоже не отказался, но жизнь жестока, а судьба свела нас вместе. Кривая улыбка разрезала мое лицо. Возможно, именно сейчас я был похож на демона.

— Нет, конечно, нет, — натянуто рассмеялась студентка, чуть дернув вниз короткую юбку.

Я сглотнул.

Проклятое воздержание. Проклятый спор! Довел меня до того, что, заметив кромку чулка на девичьем бедре, я вообще заерзал.

А Левицкая тем временем отправилась на заднюю парту. Она шутит?

— Сядьте напротив, — скомандовал я безапелляционно.

Она еле слышно простонала, но заняла указанное место, достала лист бумаги и вывела ручкой тему, которую я задал.

Наблюдать, как она пишет, не было ни малейшего желания. Я полез в инстаграм, развлекаясь фотками бывших подружек, которые продолжали атаковать мой директ, провоцируя на встречу.

Одна, вторая, третья…

Меня отвлек тихий шорох.

Не откладывая мобильный, перевел взгляд и тут же угадал, что творится под столом.

Я нормально относился к своей скотско-демонической репутации. Студенты меня боялись — это полезно. Но вот, когда держат за идиота — неприятно.

Едва сдерживая злость, встал из-за стола. Левицкая вздрогнула и сделала вид, что строчит изо всех сил.

Ну, да. Как же.

Так я и повелся.

Присев с ней рядом, я пробежал глазами по написанному, буквально чувствуя запах страха. Или это что-то другое?

Взгляд скользнул ниже, и я положил руку ей на бедро, повел вверх, задирая подол юбки.

Проклятье! Это была плохая идея, но, даже чувствуя, как тесно стало в брюках, я уже не мог остановиться.

— Что это такое, Левицкая? — спросил я хрипло, не узнавая собственный голос.

Отодвинув юбку, я увидел чулки, а к ним, разумеется, крепились шпоры, с которых она безбожно пыталась скатать ответ.

Разумеется, мои действия уже были за гранью дозволенного, но, коснувшись ее, я не мог убрать руку.

Подцепив пальцем кружевную резинку чулка, провел, чуть оттягивая ее, одновременно лаская бархатную кожу на внутренней стороне бедра.

— А я думал, наряд в мою честь. Оказывается, он просто функциональный. Да, Маргарита?

Я сжал ее бедро.

Девчонка пискнула, но даже не пыталась что-то сказать или отодвинуться. Она словно окаменела, позволяя трогать себя и читать ей лекцию.

— Вы не меня обманываете, дорогая, а себя в первую очередь.

Моя ладонь двинулась выше, и пальцы наткнулись на гладкий шелк трусиков.

Влажных — вашу мать! — трусиков.

— Почему я должен ждать вас, ублажать вашу жажду знаний в свое личное время, м?

Маргарита продолжала молчать, лишь судорожное дыхание и дрожь сигнализировали, что она все же живая.

— Неужели выучить материал так сложно?

Я погладил влажную ткань.

— Так сложно? — повторил я вопрос.

— Кто ищет — вынужден блуждать*, Матвей Александрович, — ответила она, и вместе с цитатой с ее губ слетел стон.

Это был приговор для меня. Или для нее.

Я отодвинул трусики в сторону.

____

*Кто ищет — вынужден блуждать. «Фауст» Гете