Читать книгу - "В тенетах суккуба - Эдуард Снежин"

— Где записка? — спросил я у неё в шутку, когда сел.

— Вот.

Она на самом деле написала что-то на клочке бумаги, когда я развернул его, там было: «Я тебя люблю. Я не шучу».

Не сговариваясь, мы все трое устроили игру в дежавю.

С того дня прошло только два месяца, а казалось, пролетела вечность.

— Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, — изрёк я известную мудрость.

— Лариса, вам с Вадиком надо пожениться, — зажглась Марина.

— Но я не получила ещё такого предложения от него, — сказала девушка.

— А ты хочешь этого? — спросил я, как-то напряжённо.

— Это предложение?

— Считай, да.

— Я принимаю его.

Она протянула мне руку через стол, и я взял её в свою. Мы смотрели, не мигая, друг на друга, глаза Ларисы излучали тёплую нежность, а мне казалось, что вот оно — твоё Откровение в жизни, вот она твоя мадонна, время остановилось.

Марина радостно вскочила, сорвала со стенки копию картины Леонардо да Винчи и приказала:

— Встаньте на колени!

Мы глупо и счастливо улыбаясь, так и не выпустив рук друг друга, опустились перед ней.

— Благословляю вас, дети мои, — приложила блондинка картину к нашим лбам.

Обряд был шутовской, но я заметил слёзы в глазах Ларисы.

После того, как ушла Марина, мы легли, и наше соитие на этот раз было нежным и даже робким, мы боялись, что какое-нибудь неловкое движение или громкое слово разрушит состояние полного слияния душ.

Я проснулся посреди ночи, наверно потому, что выспался днём.

Милая девушка спала рядом на спине, я долго смотрел на её красивое, спокойное лицо.

«Значит, решили», — думал я. — «Отныне мы муж и жена».

Я осторожно, чтобы не разбудить свою мадонну, обнял горячее тело и прижался к нему.

Минут пять лежал я в состоянии полной прострации и блаженства. Моя душа обнимала и любила сейчас весь мир, всю Вселенную.

Я почувствовал, что вселенский разум соединился со мной, что я растворился в мириадах частиц единого поля смысла.

Тут я судорожно вздрогнул, из этого поля, вдруг, повеяло жуткой стужей, так что вмиг похолодела моя рука, обнимавшая тело девушки, а волосы встали дыбом.

А в мозгу отчётливо отпечаталась весть из будущего:

«ВЫ НЕ БУДЕТЕ С ЛАРИСОЙ ВМЕСТЕ».

Приговор был ясным и окончательным, без тени всякого сомнения.

Ноосферное поле, содержащее в себе всю информацию о жизни прошлой, настоящей и будущей, довело её до меня.

Нельзя передать словами, какой ужас сковал все мои члены, я не мог пошевелиться, и так, парализованный, незаметно забылся сном.

Никогда не сообщил я Ларисе или кому-либо о роковом послании, было выше моих сил обсуждать откровение с небес.

Прибежала зарёванная Светка.

— Он, он …

— Что случилось, Света? — строго спросила Лариса.

— Фаукат… он пьяный… таскал меня за ноги, вот даже все ногти сорвала! — показала она на самом деле кровоточащие и сломанные ногти с остатками серебристого маникюра, наверно девушка цеплялась ими за пол.

— Я еле сбежала, он грубо взял меня и отлучился в ванную!

— Вот скотина! — возмутился я, зная необузданный нрав татарина, хотя у нас лично с ним никогда не было стычек, — за что он тебя?

— Я шла с Сашкой, а тут он. Схватил и повёл к себе.

— А Сашка?

— Ничего. Застыл, как вкопанный.

Я не удивился этому. Сашка имел тормозной темперамент, и никогда не привязывался к девицам, с которыми спал.

— Ты спала с Сашкой? — спросила Лариса.

— Только раз, когда купались все, — всхлипнула Света.

— И, наверно, блядь, шла к нему в другой раз!

— Не знаю!

— Связалась, дура, сразу с двумя взрослыми мужиками, вот и получила!

Светка зашлась рыданиями.

— Да жалко мне тебя, жалко маленькую дурочку, — обняла её Лариса, садись, я тебе пальцы зелёнкой смажу.

Моя подруга раскрашивала ногти девушки в зелёный цвет, а я смотрел на длинные стройные ноги блондинки с заметными синяками на щиколотках, и в голову лезли порочные, полукриминальные мысли:

«Неплохо бы потаскать её за эти кегельные ножки, а потом»…

Тут, я обругал себя в душе за извращённое воображение, которое, почему-то, всегда возникало у меня при рассказах о изнасиловании девушек.

Но вспомнил изречение Монтеня из «Опытов»: «В мыслях своих мы гораздо более развратны, чем в поступках», — и успокоился.