Читать книгу - "Тёмное сердце ректора Гордеева - Лючия фон Беренготт"

– Не благодари, – гулкий в пустом классе встретил меня голос моего ректора.

– За что мне вас… не благодарить? – вопросом ответила я, не поворачиваясь, понимая, что даю ему возможность как следует насладиться иллюзией моей голой задницы – прежде, чем он сделает ее… по-настоящему голой.

В голове шумело, тело пылало в тех местах, где я чувствовала на себе его взгляд.

– За то, что оставил на тебе белье. А мог бы раздеть полностью. При всех.

Я мельком глянула вниз – действительно, вместо голой груди я видела теперь плотные полушария моего нового, старомодного лифчика. Пощупала рукой – в реальности, я все еще была полностью одета.

Иллюзии. Всё это – иллюзии. Как и то, что я уже начинала чувствовать к этому негодяю.

Я медленно повернулась и взглянула в его глаза – на этот раз совершенно нечитаемые. Сплошь черные – даже без зрачков.

– Подойди, – приказал он ровным, почти безэмоциональным голосом, неподвижно застыв там же, где и стоял – за кафедрой.

Но я видела. Хорошо видела, как дрожат его пальцы, вроде бы спокойно лежащие на папке с бумагами. Так, будто он еле сдерживает пламя, бурю, бушующую внутри.

Точно трахнет, с тоской подумала. Куда-то вдруг улетучилось возбуждение, все стало до одури реальным, без прикрас, страшным в своей неотвратимости, и каким-то… тоскливым, что ли.

Медленно я подошла, понимая, что еще шаг и сейчас он сорвется, что вот – мой первый раз. Здесь, за кафедрой, поставленной в букву зю, ожидая, что каждую минуту кто-нибудь ворвется и застанет нас... И что если и буду я кричать сегодня, то вовсе не от удовольствия.

Подошла, вся зажатая, словно стянутая изнутри в тугой, нервный узел.

– Ты знала, что делала, – сказал он все тем же глухим, ровным голосом. Взял меня за руку и дернул к себе, другую ладонь запуская мне в волосы… и сжимая ее там в кулак. Жестко, до боли, давая понять, что игры кончились и наступает расплата.

А потом спустил руку ниже и надавил на плечо, заставляя опуститься на колени. Мои глаза в ужасе расширились.

– Нет, нет… – замотала головой, насколько позволяла его вторая рука, все еще сжимающая мне волосы.

– Да, – ответил он стальным голосом. – Умеешь провоцировать, умей и отвечать. Если не хочешь, чтобы я задрал тебе юбку прямо здесь.

Так это он, типа, жалеет меня? Предлагает сделать минет, чтоб не трахнул «прямо здесь»? Как мило с его стороны.

– Не буду, – я упрямо сжала челюсть и зажмурилась, чтобы не видеть, как он расстегивает ширинку, которую уже оттягивал здоровенный бугор…

Неожиданная, резкая боль вдруг пронзила все тело – в самых разных местах, от пяток до шеи и головы. Захлебнувшись криком, я хватанула ртом воздух, уже не думая, что в такой позиции, наверняка, рот вообще не стоило открывать…

– Что с тобой? – меня подхватили под мышки, подняли.

Я попыталась ответить, но боль усилилась – троекратно, пятикратно… отзываясь яростной, острой резью в сердце.

А потом взорвалась ослепительным белым пламенем, вырывая из меня вопль вместо слов.

Выгнувшись, я забилась в руках мужчины, который только что готов был принудить меня к жуткому похабству, хватаясь за его плечи, как утопающий хватается за спасательный круг.

– Не знаю… больно… везде… помогите…

Боль превратилась в жгуты, перетягивающие меня, сдавливающие каждый сантиметр моего тела, а потом и в колючую проволоку, рвущую мое тело в клочья… Слезы градом покатились из глаз, затмевая зрение…

– Больно… помоги… – прохрипела, фокусируясь на его лице, стараясь не потерять из виду этот единственный ориентир нормальности. – Пожалуйста…

– Что?! Что с тобой? Твою ж мать, отвечай! Что происходит, я же ничего не сдела…

Он вдруг оказался совсем близко, сначала лицо, потом грудь – и я поняла, что меня подняли, прижали и куда-то несут на руках, встряхивая от каждого движения, так что я чуть не теряла сознание от боли…

– Подожди… – говорил низким, прерывистым голосом, в котором ясно чувствовался страх. – Сейчас… сейчас станет легче… не теряй сознание… Я придумаю что-нибудь… Слушай меня и не теряй… Лена!

Я слушала. Не помогло. На очередном его шаге стало совсем невмоготу, и его голос, вместе с остальным миром, светом и звуками, потух, утонул в разрывающем мое тело бушующем пламени боли…