Читать книгу - "Его невольница - Ульяна Громова"

Мужчина коснулся моей руки, как до бриллиантовой статуэтки под сигнализацией. Меня это даже немного удивило и навело на мысль, что трогать меня категорически запрещено. Хотя ничего удивительного — я же собственность Кемрана, даже не Энвера. Ещё бы знать, как я связываю этих двух чудовищ.

Меня покоробило от того, как спокойно я воспринимаю свою принадлежность кому-либо, кроме себя. Но тут же возникла шальная мысль…

Я улыбнулась, развернулась и пошла прочь по дороге туда, куда уехал привёзший меня водитель Кемрана. И даже прошла метров десять, пока Волкан не нагнал меня:

— Северянка, нельзя уходить, — покачал с сожалением головой.

— Я пленница?

— Господин Энвер распорядился до его возвращения вас не выпускать. Но его поместье очень обширно, вы можете гулять сколько угодно.

— И как же я узнаю, где его границы? В лесу, например? Или на этой скале? — кивнула на отвесную гряду, подступившую к дороге.

— Это просто, — улыбнулся Волкан и жестом пригласил меня вернуться. — Если дойдёшь до неё — поймёшь, — пообещал турок.

Что ж, по крайней мере, репрессий мне не прописали, и на том спасибо. Меня крепко держат за горло шёлковыми перчатками, значит, я вполне могу попробовать устроить бархатную революцию.

Я бросила тоскливый взгляд на уходившую вниз дорогу, вздохнула, изображая вселенскую скорбь, и пошла мимо молчавшего, не сводившего с меня взгляда Онура мимо домика, но, уже немного отойдя от него, обернулась и встретила взгляд парня — я явно ему нравилась. На несколько секунд замявшись, обворожительно улыбнулась и спросила:

— А чаем напоите?

Улыбку, неуверенно растянувшую губы молодого турка, можно было сравнить с замедленной съёмкой распускавшегося бутона цветка. Правда, не розы или пиона, а росянки. Но всё же парень был рад, что и озвучил с готовностью, приправленной росой неверия:

— Конечно, и халва есть к чаю.

— Отлично! Очень люблю халву!

Я ехала сюда сонная, а сейчас свет, лучившийся в глазах Онура, показался путеводным лучиком из мрака неволи на свободу.

Давай поиграем…



* * *

Разговор не склеился. Онур вскипятил воду, пока Волкан курил, сидя прямо на земле напротив дома на другой стороне дороги, а я сидела и водила пальцем по контуру узора на клеёнке в ожидании чая. Горка халвы, толстых овальных пластиков сырокопчёной колбасы, сыр и погачи[1] с разными — по уверению парня — начинками занимали рот куда лучше разговоров.

— Дано ты тут работаешь? — всё же спросила Онура, когда все допустимые временные интервалы молчания уже трижды превысили нормы приличия.

— Нет, не очень, несколько месяцев.

Жаль, а я хотела спросить о той незнакомке на фото.

— А до этого чем занимался?

— Да разным, — пожал парень плечами. — А ты откуда?

— Из Москвы. Вернее, деревни под Москвой.

— А сюда как?

Вопрос прозвучал с подтекстом, но я прикинулась дурочкой:

— Самолётом.

— И дальше что? — настаивал Онур.

— Тебе лучше знать.

Мы как-то резко ступили на скользкую почву.

— Откуда? — натурально удивился он, и я почти поверила в его искренность и ограниченный словарный запас.

— Так узнай, — как можно равнодушнее бросила и встала. — Спасибо за чай, мне пора.

Забрала книгу и карту, которые, которые, когда вошла, бросила в кресло, и пошла к выходу.

— А если узнаю? — услышала в спину.

Усмехнулась, вернула маску равнодушия и повернулась:

— Думаю, всё произойдёт раньше, чем ты это сделаешь, — пожала плечами и вышла из домика.

— Уже уходишь, северянка? — поднялся Волкан, отряхнул штаны и подошёл. — Проводить? — Я посмотрела на припаркованную в тени платана машину и на приличный подъём дороги. Мужчина без слов достал из кармана ключи и пикнул сигналкой. — Садись, тут шесть километров в гору.

— Спасибо.

Я устроилась на заднем сиденье. Мужчина погнал по серпантину, обвившему горы, вдоль ущелья. Дорога немного выровнялась лишь вблизи дома, а ущелье и горы свернули в разные стороны, уступая место зарослям.

— Красиво тут, — восхитилась.

Это ущелье я вижу из окна своей гостиной и спальни, в него обрушивается серебристый водопад, питающий растительность на склонах.

— Это малый дворец султана, стоит ещё со времён османской империи. Место здесь такое, что никуда не убежишь, — охотно поддержал беседу Волкан и взглянул на меня в зеркало заднего вида.

— А там река? — поинтересовалась, кивая в сторону водопада.

— Нет, горное озеро, узкое, очень глубокое и прозрачное, как слезы, стены его — скалы отвесные, как зеркало гладкие. Оно питается несколькими подземными источниками. А чтобы прийти к нему и живым остаться, жертву нужно принести, или оно само её выберет. К нему так просто не подступиться, только издалека полюбоваться. Если в воду сорвёшься, одна дорога останется — Дьявольская: в водопад и на алтарь — гладкую плиту, о которую поток жертвы разбивает. Высота больше двадцати пяти метров, без шанса выжить. Много веков вода алтарь бьёт, а в нём ни щербинки, ни ямки, и жертвы всегда словно жрецом уложены — ровнёхонько, как на столе.

— Интересно.

— Не ходи туда. Если господин Энвер разрешит, покажу издалека, — предложил мужчина и тут же добавил: — Хотя не разрешит.

— Почему?

— Озеро уже забрало дорогую господину жизнь.

— Вот как… А кто тот султан господину Энверу?

— Предок. Семья господина древние корни имеет, но род распрями ослаблен последние два поколения.

— Никого не пощадила современность…

— Любовь. Женщины. Все беды от них. Вот и от тебя ничего хорошего ждать не приходится, непростая ты… — Волкан остановил машину у самого входа во дворец. — Онуру мозги не крути, северянка, себя пожалей.

— Первый раз кто-то обо мне подумал, — усмехнулась.

— Онура на другой объект отправят, а с невольницами у господина разговор короткий…

Не длиннее члена — знаю.

— …и дорога тебе потом только в один конец — на алтарь. Иди, северянка.

Волкан отвернулся и, стоило мне выйти и захлопнуть дверцу, едва не порвал шины об асфальт.

* * *

Вечер просочился в комнату приятной прохладой. Вернувшись в средневековый замок потомственного султана, я попросила накрыть мне в столовой, погремела серебряными приборами по фарфоровым тарелкам, сидя на стуле-троне, промокнула губы после смены пяти блюд белоснежной салфеткой, небрежно бросила её на стол и высокомерно прошла в свою комнату, где плюхнулась на постель кверху попой совсем не царственно, и опрокинулась в сон мгновенно.