Читать книгу - "Расеянство - Братья Швальнеры"

Каждый понимал, что доктор Клейн приводит явно надуманные основания, и действительным желанием коллег было скрыть собственное невежество, выявленное Игнацем Земмельвайсом. Но и сказать веское слово против никто не решался – кто знает, кого завтра обвиняет в доносительстве, как уже двадцать лет обвиняют самого доктора?

Баласса окинул присутствующих уверенным взглядом и изрек.

–Я понимаю Вас, господа. Я наблюдаю доктора Земмельвайса не один год и должен признать, что Вы правы. Та ретивость, с которой он, забыв врачебный долг, бьется за свое изобретение, явно говорит о помешательстве. Такое случается – человек становится заложником собственной идеи фикс, она не дает ни ему, ни окружающим его спокойно жить, заполняя собой все его существование. И одно дело, когда речь идет о каком-нибудь конторском чиновнике, чьи фантазии никому жить не мешают. И совершенно другое – когда объектом навязчивого желания, его носителем, становится ведущий мировой врач, который еще много лет мог бы приносить пользу науке, а вместо этого выменивает ее на какие-то ложные идеалы и призрачные эфемерии. В такой обстановке говорить о нормальности доктора можно было бы, если бы он практиковал. Но он добровольно отошел от практики и только и делает, что пишет никому не нужные книги, которых никто не читает и проводит лекции, на которые никто не ходит. Более того, он за свой счет организовывает обучение врачей его методу антисептики, который не пользуется никаким спросом и применением в клиниках, а тем самым ставит в затруднительное материальное положение собственную семью. Все изложенное позволяет прийти к выводу о наличии у доктора психического заболевания. Но только прошу сделать мне скидку – я не психиатр и затрудняюсь определить диагноз.

–Как же быть? – развел руками фон Гебра. Он прекрасно понимал, что делают в таких случаях, но давал Балассе последнюю возможность его, а не своими руками закопать друга в могилу.

–Полагаю, что доктор Земмельвайс нуждается в психиатрическом освидетельствовании, – тихо изрек Баласса. И добавил еще тише: – В стационарных условиях.

Фон Гебра оживился и прокричал:

–Ставлю на голосование. Кто за – прошу понять руки.

Лес рук взмыл вверх. Считать не было смысла.

На другой день фон Гебра, приняв на себя малопочетную миссию, явился в дом к Земмельвайсу и за чашкой чая начал беседу с ним.

–Доктор, я прибыл к Вам неспроста. Видите ли, последние несколько лет я курирую клинику для душевнобольных в Дёблинге, под Веной. Так вот некоторое время назад мы столкнулись с той же проблемой, с которой Вы сталкивались во время работы в больнице святого Роха – смертность от сепсиса во время операций. Понимаете, у нас нет профессиональных хирургов – кто разрешит мне аккредитовать их при психиатрической лечебнице? А коллеги сообщили мне, что Вы в настоящее время не заняты основной работой и, более того, являетесь разработчиком некоего уникального метода борьбы с распространением сепсиса. Посему я должен просить Вас о помощи – обучить моих специалистов своим навыкам и заодно проконтролировать правильность ведения оперативного вмешательства.

Глаза Земмельвайса загорелись:

–Скажите, – спросил он, – могу ли я рассчитывать на право опубликовать отчет о результатах моей работы в Вашей клинике?

–О, разумеется, сколько угодно.

–И Вы не сочтете это доносительством?

–Не думаю, что найдется много желающих ударить мне по рукам. У нас нет конкурентов, а на замечания со стороны властей мне есть что ответить – повторяю, мне никто не присылает хирургов, а больных, меж тем, надо лечить и даже приходится оперировать. Так как? Принимаете мое предложение?

–С великой радостью!

Они прибыли в Дёблинг 30 июля – спустя несколько дней после беседы. Клиника, как и положено таким богоугодным заведениям, стояла за городской чертой – в лесистой местности, окруженной топкими болотами и заливными лугами. Воздух здесь был чистый настолько, что хотелось резать его и есть кусками. Прибыв сюда, Земмельвайс будто оттаял – город, в котором прошла юность, стоял неподалеку и навевал самые приятные воспоминания.

Фон Гебра и Земмельвайс вошли в первый корпус здания, представлявший собой административную часть – все здесь было цивильно и аккуратно и никак не напоминало о действительной сути места, в котором они пребывали. Приветливые медсестры встретили их весьма почтительно, проводив во второй корпус – здесь были уже запертые палаты.

–Кто здесь содержится? – проходя мимо стальных дверей, спросил доктор Земмельвайс.

–Больные, не опасные для себя и окружающих.

–А где же остальные?

–В подвале. Прошу Вас.

–В подвал? Зачем?

–Там операционный блок, там мы все и осмотрим.

Игнац следовал за провожатым. Чем глубже опускались они в подвальное помещение, тем мрачнее становились окружающие их интерьеры – здесь уже не было света и тусклое освещение давали лишь свечные светильники на стенах. «Как же они здесь оперируют?» – подумал Земмельвайс.

Весь персонал, состоящий из рослых и сильных санитаров, выстроился вдоль стены, приветствуя фон Гебру и его гостя. Дверь в одно из помещений была открыта.

–Что, сюда прикажете?

–Да, прошу Вас.

Земмельвайс застыл на пороге – перед ним была не операционная, а обитые войлоком стены самой настоящей палаты для сумасшедших. Он все понял. Но инстинктивное «Что это значит?» все же вырвалось из его уст. В ответ санитар сильной рукой втолкнул его вовнутрь и запер дверь. Доктор фон Гебра говорил с ним через решетку в раздаточной форточке для пищи.

–Консилиум признал Вас нездоровым. Вам следует побыть у нас некоторое время, чтобы мы могли понять, чем Вы в действительности больны и как Вас следует лечить.

–Вы с ума сошли! Что Вы себе позволяете?! Я здоров, и Вам это известно.

–У доктора Балассы другое мнение.

–Но он не психиатр!

–Зато уважаемый человек… Послушайте, Игнац, Ваши измышления не довели бы никого до добра, смиритесь с этим наконец. Здесь Вам будет лучше…

–Замолчите и немедленно выпустите меня отсюда!

Земмельвайс стал истово, что было сил, колотить руками по двери. Вскоре она открылась – и лучше бы этого не случалось. На бедного доктора посыпались удары кулаков санитаров, которые напоминали отбойные молотки – один, второй, третий, словно камни сыпались они на его голову. Наконец его сбили с ног и, как только он упал, стали силой закутывать в смирительную рубашку. Какой-то укол почувствовал он в предплечье, после чего глаза его стали непроизвольно смыкаться… Проваливаясь в сон, слышал он слова фон Гебры:

–Слабительное попробуйте. И обливания холодной водой.

Фердинанд Риттер фон Гебра больше не увидел этого своего больного – спустя две недели, когда он вернулся из отпуска, ему объявили, что Игнац Филип Земмельвайс скончался…

«…Общество