Читать книгу - "Люби сильнее - Елена Тодорова"

Понимаю… Все понимаю. Только остановиться уже не могу.

Я ведь после нее никого так и не целовал. Трахал, но не целовал. Просто потому, что не испытывал такой потребности. Сейчас же сожрать Марусю готов.

Особенно, когда ее язык навстречу выступает. Сплетаемся – бурно, горячо и влажно. Непонятно, куда, блядь, несемся. Никакой осторожности и нежности в этих ласках нет. Чрезвычайно энергичные усилия прикладываем. Слишком сильно жадничаем. Чересчур отчаянно, за один раз не только за все прошедшие годы пытаемся взять, еще и впрок в закрома напихать.

Руками друг в друга впиваемся. Маруся мою шею обвивает и виснет. Я же, практически не исследуя, как подбивает похоть, желанное и доступное тело, просто вцепляюсь ладонями ей под ребрами, словно зверь в загнанную жертву.

Твою мать…

Пока еще соображаю, пытаюсь утихомирить эмоции. Оторвавшись от Марусиных губ, принимаюсь целовать шею.

Блядь… Хреновый ход.

Пока я жестковато и грубо сминаю ртом, кусаю и засасываю нежную кожу, святоша со стонами мне подставляется. Выгибается в моих руках. Позволяет трогать… Это я уже понимаю, когда гребу лапами по ее сиськам.

Сука…

Оставляю влажные красноватые следы, откровенную жесть творю, а святоша кайфует. Дергается и протестует, только когда скольжу ладонью между бедер.

– Ярик, Ярик…

Замедляясь, собираю мурашки.

– Ярик… – пытаясь остановить, в запястье мое ногтями вцепляется. – Кто-нибудь увидит… Перестань…

– Нет.

– Ярик…

– Тихо, Маруся, не пищи.

– Мм-м…

– Все спят еще.

Быстро сдается святоша. Отпускает мою руку, и я, шалея от стучащей во всех стратегически важных местах крови, пробираюсь дальше, прямиком под нелепые шорты-парашюты. Натыкаюсь на влажную ткань и буквально дурею.

– Ох, блядь… Маруся…

Ее трусы выжимать можно. Вот так сходу.

Блядь… Блядь…

– Да… Трогай меня… Ярик…

Сначала давлю на промежность через белье, потом плюю на призывы мозга быть осторожным и скольжу пальцами под хлопок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мокрая, горячая, нежная.

И это моя Маруся.

Моя.

Если у нас случится секс… Нет, не так. Когда у нас случится секс, не уверен, что башкой не двинусь. Потому что после разлуки жду этого больше, чем в первый раз. Потому что уже знаю, как это – быть в ней. И потому что больше не сомневаюсь во всей полноте своих чувств.

– Ох, блядь, блядь, бля-я-ядь…

Пока я приглушенным матом выражаю свой восторг, святоша громко стонет и, скручивая пальцами мою майку, дергает за нее на себя. Если бы калитка открывалась в ту сторону, точно бы свалились.

Неуместный юморок подбрасывает яркую картинку: выражение лица папы Тита, когда увидит нас на газоне.

Твою мать…

– Тише, тише… – запыханным шепотом призывает Маруся и ногу на меня закидывает.

Отлично, блядь… Полный доступ. Трудно не представлять, что стоит лишь сдернуть шорты с трусами, и смогу в нее войти.

– Сама тише стони…

Собираясь с силами, медленно размазываю вязкую влагу по чувствительной плоти. Тяну пальцы снизу вверх и слегка задеваю клитор. Машку от этого мимолетного касания будто током пробивает. Судорожно дергается и дрожит так, словно уже кончает.

– Твою мать, Маруся…

– Папа может выйти с Десси… – сообщает, в ужасе расширяя глаза.

– Ты меня подгоняешь или останавливаешь? – реально не понимаю. Да она сама себя хрен понимает. – Прости, Маруся, я уже в той кондиции, когда даже при мыслях о папе Тите не падает.

– Ярик… Животное, – это давнее обзывательство сейчас слишком нежно выдыхает.

Пробивает по нервам. Раскаленной лавой грудь наполняет. Трясет все внутри, черт возьми.

Свободную руку вокруг ее шеи оборачиваю. Прижимаясь и, фиксируя, упираюсь лбом в переносицу.

– Чтобы не орать, можешь меня поцарапать.

Вместо этого ее пальцы ныряют мне под футболку, пробегают по прессу и устремляются к пульсирующему члену. Клянусь, собирался остановить… Вот только, едва она прихватывает через тонкие шорты раздутый кровью ствол, соображать перестаю.

– О Боже, Ярик… О Боже!

Я, значит, этому Богу душу отдаю, третьим классом в самый захудалый космический уголок лечу, а она верещит так, словно мы на концерте Imagine Dragons в первом ряду. Полный восторг!

У меня тоже, безусловно. Только отдышаться не могу.

– Блядь, Маруся, ты хоть молчи…

– Целуй меня…

Целую. Страстно сминаю распухшие и сочные губы. Похотливо засасываю. Жадно вылизываю снаружи и внутри.

Мы никогда не умели быть осторожными. Все наши поцелуи на старте превращались в полнейшее, для кого-то определенно омерзительное, безумие. То же происходит и сейчас.

Безрассудные. Необузданные. Настоящие.

На все прочее по боку.

Под моими пальцами уже вовсю хлюпает. Слышу это и ожидаемо сильнее распаляюсь. Хотя куда уж… Вашу мать… Выбивает пульс за пределы допустимого. Не знаю, откуда столько крови по телу гуляет, если кажется, что она вся там, в Марусиной руке.

Я прошел часть жестокой межнациональной войны, награжден орденом отличия, и прочими званиями удостоен… Сейчас же, походу, собираюсь кончить в штаны.

Похрен.

Марусю все сильнее трясет. Особенно, когда приближаю палец к лону. Подбираюсь к манящему жаром и влагой входу, но не наглею. Она же каждый раз замирает и исходит выразительной дрожью.

Ее ладонь… То сдавливает член, то с нажимом через шорты гладит. Кроме шлепков в святошиных трусах, звуков голодных поцелуев, смеженных сдавленных стонов и срывающегося дыхания, в воздух поднимается трескучий шорох ткани.

Когда в очередной раз скольжу пальцем к подрагивающей дырочке, Маруся не выдерживает, отрывается и умоляюще выпаливает:

– О Боже, Ярик, просто засунь его в меня!