Читать книгу - "Наследник для чемпиона - Елена Тодорова"

— Мамочка, он ведь обо мне не забыл? — подскакивает Миша.

Мне же в очередной раз хочется расплакаться. А еще… Подняться наверх, собрать чемоданы и улететь, наплевав на все неустойки. Едва перевожу дыхание, как Тихомиров возвращается.

— Да, парень, — он действительно только вспомнил о Мише. — Готов?

— Конечно!

Миша подпрыгивает от радости и, действуя абсолютно бесхитростно, по привычке берет взрослого, в данном случае Тимура, за руку. Последнего это заметно удивляет. Пока сын, доверчиво заглядывая ему в лицо, ждет дальнейших указаний, Медведь растерянно смотрит на свою огромную ладонь, в которой скрылась крохотная и нежная детская ручка.

Странно прочищая горло, Тихомиров переводит взгляд на меня и командует.

— Птичка, с нами пойдем.

— Но мне нужно работать, — возражаю неуверенно. На самом деле хочется пойти с ними, хотя бы затем, чтобы контролировать ситуацию. — Сейчас Диана придет.

Словно в подтверждение моих слов, в кухню вплывает улыбающаяся коллега.

— Я тебя отпускаю, — расчеркивает беззаботно. — Замариную, пока тебя не будет, рыбу и займусь мясом на вечер. У нас сегодня какой-никакой выходной — гриль на улице делать будем, — довольно улыбается. — А ты, как вернешься, сделаешь гарнир к обеду и салат — вот и вся работа на сегодня.

Итак, стараниями Дианы я оказываюсь с Тимуром и Мишей в спортивном зале. Сердце заходится в груди. Отчаянно колошматит ребра и забивает своей силой слух.

— Первое, что ты должен запомнить, если хочешь стать лучшим из лучших, — серьезно обращается к сыну Тихомиров. — Бокс — это дисциплина.

Смотрит на малыша так, будто не понимает, что он слишком мал для таких уроков. Но Мишу, вполне очевидно, завораживает все, что Тимур скажет лично ему. И то, что он разговаривает с ним, как с взрослым, располагает еще больше. Медвежонок кивает и прерывистым от волнения голосом обещает:

— Я запомню.

— Второе, — так же строго продолжает Тихомиров. — Слушать и выполнять все, что говорит человек, который тебя тренирует, — и вручает Мише скакалку. — Твоя подружка и лучшая игрушка на следующий месяц. Все начинается с развития выносливости, контроля и терпения. Сможешь, получишь доступ туда, — указывает на ринг.

Я и сама ошарашена столь серьезным подходом, сын же, абсолютно уверена, разочарован. Ведь он представлял себе поединок с чемпионом. А тот вместо того, чтобы удовлетворить выгорающую мечту, выставляет трехлетнему малышу ряд требований. Уже собираюсь вмешаться, но Миша вздыхает и кивает.

— Я готов.

— Отлично, — сухо подытоживает Медведь.

Нет чтобы похвалить и как-то замотивировать ребенка… Бесчувственный чурбан.

— Что мне с этим делать? Ты покажешь? — спрашивает сын, глядя на скакалку.

Следующие полчаса оба на меня практически не обращают внимания. Сидя на матах в углу, слежу за тем, как Тимур укорачивает инвентарь под Мишин рост, а затем с поразительным терпением демонстрирует, как с ним обращаться. Наблюдает и, когда у малыша раз за разом не получается, корректирует положение рук и замах. После более-менее удачных попыток Тихомиров показывает отжимания. У Миши глаза загораются, когда он видит, как быстро и легко движется тренированное тело Тимура.

Я, хоть и ругаю себя, тоже любуюсь. Невозможно иначе. Сила, красота и ловкость Тихомирова завораживают. Хорошо, что он в мою сторону не смотрит. Иначе бы сразу все понял.

Стоит сыну попробовать отжимания, он снова сталкивается с трудностями, и Тимур советует ему встать на колени.

— Все так начинают. В этом нет ничего постыдного, — замечает он при виде Мишиных сомнений.

В этот момент мне впервые хочется Тихомирова похвалить. Наконец-то он сообразил, что нужно сказать ребенку, чтобы подбодрить.

Только после ряда упражнений, когда я уже начинаю волноваться, что сын устал, Медведь демонстрирует несколько самых простых связок. Затем становится перед Мишей на колени и, выставляя ладони, просит того отрабатывать.

— На сегодня хватит, — объявляет буквально пять минут спустя.

Малыш только в азарт вошел боксировать. Расстроен, но не спорит.

— Тебе понравилось? — спрашиваю, когда он с горящими глазами несется ко мне.

— Бомба! — выпаливает, захлебываясь от эмоций. — Ты видела? Видела? — без остановки тараторит.

— Да! Да! Ты молодец! — поддерживаю его радость, просто потому что, несмотря на свои тревоги, счастлива, когда мой малыш счастлив.

Поднимая сына, прижимаю его и на мгновение прикрываю глаза. А распахивая, ненароком встречаюсь взглядом с наблюдающим за нами Тихомировым и сходу смущаюсь. Он смотрит на нас словно на иномирцев, по-другому не охарактеризовать. Не понимаю, почему Миша каждый раз приводит его в замешательство и как будто бы выбивает из колеи. Очевидно ведь, что Тимуру подобное не свойственно. Но на сыне у него явно что-то сбоит.

— Спасибо тебе большое, — благодарю, когда малыш убегает, чтобы рассказать о своих успехах Диане и Инге. — Правда, я очень тронута тем, что ты уделил Мише столько времени. Знаю, что у тебя его сейчас немного, и вообще… Понимаю, что с детьми трудно и скучно…

— Я такого не говорил, — останавливает меня Тихомиров и вдруг шагает ко мне едва ли не вплотную. Так быстро, словно бы даже незаметно это делает, что среагировать не успеваю, как он уже запускает ладонь мне в волосы. Вызывая дрожь, скользит крупной пятерней на затылок. Приближает свое лицо к моему, но не целует. В глаза смотрит, будто что-то там прочитать намеревается. — Ты очень любишь мальца, — констатирует по факту, а я сдавленно сглатываю. — Это из-за того, что ты любила его отца? Или только потому, что он твой сын?

Вопросы, которые его отчего-то заботят, приводят меня в ступор. Не пытаюсь защищаться, отвечаю как будто на автомате.

— У Миши нет отца.

— Брось, Птичка, — выдыхает Тихомиров. — Ты же не сама его состряпала. Для этого дела нужен второй человек.

Сцепляя зубы, даю ответ, которого он ждет, но который отнюдь не является правдой:

— Нет, я не любила Мишиного отца.

Тимур кивает и какое-то время выдерживает паузу.

Слышу свое дыхание, оно становится все громче, и я просто надеюсь, что не лишусь от гипервентиляции сознания.

— Это имя — Миша, — впервые выговаривает, и по интонациям я осознаю, что оно ему как будто неприятно. — Оно как-то связано с этим человеком?

— Нет, — выпаливаю резко.

И Тихомиров меня тотчас отпускает. Даже ничего не говорит. Просто разворачивается и покидает зал.