Читать книгу - "Жестокие игры - Ульяна Громова"

— А у них все были нормальные? Ну, то есть психически?

Пауза на несколько секунд ответила лучше слов, зная маму, я понимала, что она подбирает выражения. Наконец, она ответила:

— Ну… скажем так… у нас любят вешать на людей бирки, начиная с рождения и до стола патологоанатома. А почему ты спрашиваешь? — настороженно прозвучал вопрос.

— Ну просто мне тут прилетела новость, что сосед, Виталя, помнишь? Что у него раздвоение личности.

— Кто тебе сказал?

— Ну, хакер знакомый… ладно, забей. Меня, похоже, просто разыграли.

Вот я дура-то! Нашла кому верить! Ведь понятно, что этот Крош специально мне на Витальку гонит!

— А с чего хакеру вдруг о нашем бывшем соседе что-то узнавать и тебе докладывать?

Вот и я о том же.

— Виталя учится в МГУ на последнем курсе. Тут история такая была…

И я все-все маме рассказала, ну, кроме пикантных подробностей.

— Все понятно, Мариш. Ты просто подумай о том, что вряд ли бы он учился в кадетском лицее и МГУ, если бы был психически не здоров. Да и армию он отслужил. Но ты все же будь осторожнее со знакомствами... Ну все, дочь. Люблю, целую. Скоро прилетим. Пока-пока!

Я успокоилась. Все-таки Крош липку мне прислал. Придурок.

Бросила взгляд на открытые на компе файлы, на распечатку с фото Витальки и поняла, что как-то у меня нехорошо на душе. Будто в чужом грязном белье порылась, скелеты на вешалках в чулане пошевелила.

Еще член этот с вибратором… Я даже не знала, как к этому подарочку относиться. Виталька, конечно, сказал, что он будет у меня первым, но… блин… зачем мне этот фаллос? Я ж еще ни разу…

Откуда Витальке знать, что я еще ни-ни?

«Держи меня кусочек».

Блин… Он правда, что ли, такой огромный?

Нет, он точно ненормальный!

Сунула член под подушку, порвала упаковку на мелкие клочки, спрятала инструкцию в стол между конспектами и решила понежиться в ванной. Скинула все с себя до нижнего белья, халат накинула махровый, носки вязаные взяла, полотенце чистое из шкафа достала… и на подушку глаза скосила. Аж губу закусила, чувствуя, как заливается краской лицо от мыслей, что в голове мелькнули. Внизу живота комок собрался тянущий, я даже задышала прерывисто.

Тряхнула головой и решила — пусть он там лежит.

Выключила свет и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

* * *

Посмотрел на часы — надо лететь к Маринке.  Проверять, я накосячил с адресом или доставка перепутала адресатов, уже не осталось времени, но, может, я еще успею кое-что исправить. Маринка ведь не имеет привычки возвращаться домой рано, и сегодня первый раз я молился, чтобы она не торопилась.

Прыгнул в машину, поматерился на халтурившее сцепление и полетел в Реутов ни черта не хуже, чем Димон на своей «субмарине». Вынес мозг навигатору так, что он под конец начал заикаться, но таки объехал пробки и припарковался на любимом месте — подпер подъезд. Вышел из машины и обошёл дом — мне нужно окно Маринкиной комнаты. Вернулась весенняя погода, отопление еще не выключали, и я очень рассчитывал на открытое окно.

Так и вышло. Оно было прикрыто, но не плотно. Совершенно не стоило никакого труда подтянуться на руках, заглянуть внутрь — Маринки не было видно в темной комнате. Хоть мне и на руку, но все равно в груди зажгло от злости, что снова по темноте шарится. Несносная дурочка!

Забрался на карниз, осторожно толкнул створку — открылась. Осмотрелся по сторонам и тихо перекинулся внутрь комнаты. Через пару секунд уже стоял на ногах и искал глазами чертову коробку.

Розы уже покраснели, как щеки Маринки. Цветы, белые днем, наливались насыщенным алым с наступлением сумерек и становились бордовыми в полной темноте — новый очень дорогой сорт. Способность первокурсницы заливаться краской по поводу и без натолкнула на мысли об этом подарке, но к нему прилагался пупс — хотел девчонке намекнуть, что догадываюсь о ее невинности. А толстый намек планировал отправить Алинке, чтобы развлекалась в больничке. И размерчик свой подобрал.

Вот я придурок. Ну хоть цветы по адресу попали. Теперь уж не было сомнений, что сам накосячил. По Фрейду.

Тихо прошелся по комнате, радуясь, что весь одет в тotal black, отметил уютную обстановку: тахта — метр шириной с мягкой низкой спинкой, к ней ночник прицеплен — видно, девчонка читает лежа; в ногах шкаф с множеством маленьких дверок, открытых ячеек и полочек под стеклом — замучаешься искать этот чертов вибратор, если туда спрятала; центр этой конструкции-шкафа занимала плазма; рабочий стол с надстройкой и компьютером — мощная машинка…

Бл***! Кнопка питания периодически вспыхивала синим — системник включен, просто «спит»! Значит, Маринка дома!

От этой мысли запаниковал, а когда услышал, как где-то щелкнула дверь, метнулся за изголовье кровати за плотную занавеску, на ходу захлопнув окно. Как влитой вписался в промежуток между широким подоконником и стеной и задержал дыхание, чтобы шторка не шевелилась.

Твою. Мать. Вот я придурок. Выпрыгивать в окно надо было!

Дверь открылась, зажегся свет. Сквозь очень толстую, словно предназначенную для обивки мебели, шелковистую ткань я ничего не видел, но, слава богу, и меня разглядеть тоже было невозможно. Надеялся, что моя раскачанная грудь не сильно выпирает. Во мне боролись два желания: выйти из укрытия — и будь что будет, и все-таки понаблюдать за девчонкой, пока она не видит. «За» второе плюсов было больше. Меня вообще не то что в этой комнате, а на расстоянии пушечного выстрела рядом с мелкой быть не должно.

Надо просто дождаться, пока уснет, и тихо выскользнуть тем же путем. Может, кстати, вибратор этот найдется.

Маринка включила телевизор, расправила постель, выключила свет…

Я боялся пошевелиться или выглянуть, догадывался обо всем только по звукам. Вздрогнул, когда она засопела совсем рядом — легла, повозилась и лишь когда притихла, чуть-чуть отодвинул шторину и одним глазом посмотрел, что происходит.

Он полулежала поверх одеяла голая, в одних шерстяных носках, и крутила секс-игрушку, внимательно ее разглядывая...

В моих штанах выпрямилась единственная оставшаяся в живых извилина…

* * *

Я думала о доносе на Витальку гораздо меньше, чем о его посылке. Потому что в эти все филькины грамоты верила очень слабо, а вот толстый длинный член у меня под подушкой  — весомый такой аргумент. Я бы даже сказала — увесистый.

Неужели у Витальки такой же огромный?!

У меня даже грудь потяжелела, а соски напряглись от мысли, что такой самец проникнет в меня. Бррр… Волнующе и страшновато. Но против воли на губы наползла и никак не сходила улыбка — приятно, черт возьми, чувствовать себя желанной. Даже мысли о Верховой рассосались под тяжестью воображаемого тела парня. Порочные мысли будоражили воображение, между ног пульсировало и набухало, а пальцы сами собой сжимали соски. Закусила улыбку в уголке губ, потому что неприличные картинки заставляли дышать через раз и закатывать глаза от фантомных ласк. Я себе такого и столько напридумывала, что даже порно не сравнится. Какой он — оргазм, я знала, спасибо любопытству, шаловливым гормонам и таким же ручкам.