Читать книгу - "Французский поцелуй - Сьюзен Джонсон"

Верни фыркнула:

– Можно подумать! Но у вас глаза закрываются, поэтому лучше сматывайтесь отсюда.

Джонни ухмыльнулся:

– Сдаюсь только потому, что не могу заменить вас без предварительного уведомления.

– Вы вообще не можете меня заменить, – заметила Верни.

– Мамочка говорит, что вынуждена терпеть Верни, потому что она не-за-ме-ни-мая! – всунулась Джорди.

Верни подняла бровь.

– Я промолчу.

Ники, выросшая в мире, где не было не только нянь, но и самого понятия «няня», даже не предполагала, какой властью они обладают, и решила, что лучше останется и съесть лепешку, а то как бы ее не отправили в постель без ужина.

– Думаю, вам понравятся лепешки, – сказал Джонни, словно прочитав мысли Ники. – Увидимся позже.

Через минуту дверь в спальню захлопнулась, и Джорди дернула Ники за руку:

– Вы играете в криббидж?

– Конечно.

– У-р-р-а-а-а! Эй, Верни, Ники играет в криббидж!

Верни улыбнулась:

– У нас удачный день. Но как только устанете, вы можете спокойно уйти к себе, – добавила она, обернувшись к Ники. – Мистер Джонни сказал, что вы поспали в самолете, иначе я не уговаривала бы вас остаться.

– Я действительно поспала – и очень неплохо.

– У мистера Джонни славный самолет. Так, вы, девочки, доставайте доску для криббиджа, а я займусь чаем.

Няня сказала «славный самолет» так запросто, словно бы речь шла о славной лужайке или славном диване. Неужели она, Ники, в самом деле попала в совершенно другой мир? О да!

А с другой стороны, несмотря на частные самолеты и пятизвездочные отели, эти люди терзаются теми же проблемами, что и все прочие, – с той лишь разницей, что их окружает роскошная обстановка. Но они точно так же ссорятся (взять хотя бы это безумное путешествие в Париж) и, наверное, так же горько плачут, и у них столько же гарантий счастья, сколько и у жителей Блэк-Дака.

Что ж, хорошо. Ники попытается сохранить свои виды на будущее и найти какое-то равновесие в этом изысканном мире постоянного низкопоклонства и личных телохранителей, чтобы ее не захлестнуло все это изобилие.

– Какого цвета колышки выбираете? – крикнула Джорди с другого конца комнаты.

– Зеленые. – Хватит искать просветления; земная жизнь имеет обязательную привычку вторгаться без спроса.

– Это мои любимые!

– Тогда желтые, – откликнулась Ники, направляясь к столу, где Джорди разбирала игру.

– Отлично, потому что Верни желтые не любит, – пробормотала Джорди, раскладывая колышки на три кучки.

Ники научилась играть в криббидж у бабушки. Та не просто была величайшим игроком в криббидж, но могла бы выиграть и у самого Бога в джин рамми. Ники умела постоять за себя в обеих играх, и очень скоро это ей пригодилось, когда пришлось играть против Верни. Столкнувшись с серьезным противником, та сражалась насмерть.

Ники это напомнило старые добрые времена – ее бабушка тоже терпеть не могла проигрывать. Отточив свое мастерство в беспощадной конкуренции, Ники наслаждалась игрой, хотя в конце концов выигрыш достался Джорди.

Ники и Верни обменялись заговорщическими улыбками, глядя, как сияет девочка.

– Еще лепешку? – спросила Верни, протянув Ники тарелку.

– Вообще-то не следовало бы, ну да ладно! – ответила та, протянув руку. – Они и правда очень вкусные.

– Женщине нужно иметь немножко мяса на костях. Все эти модели выглядят так, словно их вот-вот сдует ветром.

Должно быть, это сказано о женщинах вроде Лайзы Джордан, подумала Ники – ее-то саму не сдуло бы и тайфуном. И поскольку сама она анорексией не страдала, то положила на вкуснейшую слоеную лепешку побольше взбитых сливок и клубничного варенья и с огромным удовольствием съела ее.

Пока Ники занималась лепешками, Верни включила DVD-проигрыватель, и вскоре Джорди увлеченно следила за приключениями фантастической героини, одетой в серебристую кожу, очень подходившую к ее платиновым волосам.

– Джорди не помешает немного отдохнуть, – пробормотала Верни, кинув на девочку короткий взгляд. – Ночью ей толком не дали поспать. – Она закатила глаза. – Ее мамочка все время веселилась.

– Джонни так волновался. Сомневаюсь, что он задремал хоть ненадолго. Насколько я поняла, мать Джорди никогда раньше не увозила ее из страны.

– И больше не увезет. – Верни кивнула на закрытую дверь спальни. – Уж он об этом позаботится. Сейчас вроде и незаметно, – негромко добавила она, – но могу точно сказать – когда он появился в «Ритце», то был просто разъярен.

– Если между родителями нет согласия, это всегда тяжело.

Верни сердито фыркнула:

– О каком согласии с наркоманом можно говорить? Уж если он пошел по этой дорожке, остается только убраться с его пути.

Пока Джорди смотрела кино, Верни и Ники болтали, точнее, Ники отвечала на вопросы Верни. Где она познакомилась с Джонни? Есть ли у нее кавалер? И где ее семья? Часто ли она с ними видится? В близких ли отношениях она со своими братьями и сестрами?

Узнав, что у Верни родственников почти нет, только престарелая тетушка, живущая в Абердине, Ники поняла, почему та настолько любопытна. Если ты вырос в большой и шумной семье, мечта о личном пространстве и уединении иной раз перевешивает любовь к родным. С другой стороны, человек вроде Верни – в сущности, одинокий в этом мире – больше ценит семью.

Впрочем, Ники, воспитанная матерью и бабушкой, которые любили поболтать, с удовольствием слушала разговорчивую женщину, задававшую такие личные вопросы.

Джорди уснула до того, как героиня с платиновыми волосами убила троих плохих парней. Может быть, ей просто стало скучно.

Несмотря на музыку и две выпитые чашки чаю, Ники вдруг почувствовала, что у нее глаза тоже слипаются.

Хотя, конечно, вчера ночью она не так уж много и поспала.

Но было бы просто замечательно, если бы ей удалось ненадолго вздремнуть.

Всего лишь на секундочку…

Верни едва заметно усмехнулась, когда глаза у Ники закрылись, голова откинулась назад и девушка задремала.

Допив чай, Верни, удовлетворенно улыбаясь, посмотрела на своих спящих подопечных, встала с кресла и накрыла Джорди одной из многочисленных накидок, лежавших в этой богато убранной комнате. Потом перешла к дивану, где полусидела, полулежала Ники, осторожно уложила ее, подсунула под голову подушку и тоже укрыла.

Потом села в кресло, взяла в руки вязание и принялась вязать пуловер с разноцветными ромбами, который предназначался Джорди.