Читать книгу - "Враг моего мужа - Лина Манило"

— И вообще, я очень зла на тебя. Где ты так долго была? Почему сразу ко мне не приехала?

— Так получилось. У меня было одно… важное дело. Мне нужно было время.

Я повожу плечами и прикусываю язык, чтобы не разболтать лишнего о Коле, Крымском и моей идее отомстить. Не нужно это никому, это только мои заботы.

— Ла-адно, — взмахивает пухлой рукой и осматривает меня с головы до ног. — Такая хорошенькая, как кукла. Очень на маму похожа, если бы не цвет волос. Кстати, я как чувствовала, когда так и не решилась твои старые платья выбросить. Так и знала, что они тебе ещё пригодятся. Интуиция!

Поднимает палец вверх, а я смотрю на свой наряд и улыбаюсь. В последний раз надевала его лет в шестнадцать, а, ты гляди, влезла и даже нигде по шву не трещит.

— Злата, если есть желание быть полезное, неугомонная, то сходи в магазин, пока не закрылся. Ты же помнишь, где он находится? Ну вот. Купи яиц и молока. Буду свой омлет фирменный на завтрак тебе делать, — смеётся и, порывшись в шкафчике, достаёт сотенную купюру и выталкивает из переполненной ароматами сдобы кухни.

У тёти Тани нет детей и ей отчаянно необходимо о ком-то заботиться, над кем-то хлопотать. Закусываю губу, зажмуриваюсь в слабой попытке отогнать навязчивые воспоминания. Я ведь так сильно хотела привезти к ней своего ребёнка и знала, какой счастливой это сделает единственного человека, ещё способного меня любить потому что я — это я, а не возможность увеличить капиталы или красивое приложение на статусной вечеринке.

Кусаю кулак до боли, и это отрезвляет настолько, что нахожу в себе силы выйти из дома и покинуть двор. Я сильная, у меня всё получится, нет того, с чем бы не смогла справиться.

Всё будет хорошо, обязательно будет.

Налево до поворота, следом вверх по узкому проспекту, направо к крошечному магазинчику, в котором тем не менее есть абсолютно всё, необходимое для жизни. Внутри, справа от входа, стоит круглый столик, в центре которого початая бутылка водки и три стаканчика в комплекте с нехитрой закуской. А вокруг прислонилось несколько мужчин средних лет. В простой одежде, с усталостью и следами хмельных возлияний на лице. Делаю глубокий вдох, расправляю юбку и прохожу к прилавку. В очереди пяток человек, и я смотрю строго впереди себя — на затылок невысокой старушки с сетчатой сумкой в морщинистых руках.

Люди делают покупки, я жду своей очереди, переминаюсь с ноги на ногу, и снова рёв мотора за спиной привлекает внимание. Но когда оглядываюсь, снова никого.

Пожимаю плечами, перебираю в памяти продукты, которые необходимо купить, тоскливо рассматриваю полные прилавки. Чего тут только нет, почти как в супермаркете: колбасы, сыры, домашнее сало, от одного взгляда на которое начинает активно выделяться слюна. Чуть левее горсти конфет, печенья, вафель. Всё такое красивое, аппетитное, и у меня вдруг урчит живот. Ужас какой-то. Да так сильно, что старушка встрепенувшись оборачивается в мою сторону.

Пожимаю плечами, улыбаюсь и нервно заправляю волосы за ухо. Но очередь двигается вперёд, и это отвлекает старушку от разглядывания меня. Так, шаг за шагом, я всё ближе к прилавку.

Сзади тихие смешки и шепотки, и это не беспокоит меня, но ощущения неприятные. Словно голая стою на обозрении толпы голодных мужиков. Украдкой осматриваю себя, но ничего эдакого в своей внешности не нахожу: простенькое скромное платье, длина юбки почти пуританская, а фасон его так давно вышел из моды, что разнаряженной фифой меня вряд ли можно назвать даже в пьяной бреду.

Но цепкие липкие взгляды забираются за шиворот, спускаются ниже, очерчивают контур талии и прицельно бьют по ягодицам. Как хлыст, и я ёжусь, но держу голову высоко. Пусть смотрят, если им скучно.

И вдруг что-то незаметно меняется. Будто бы воздух в помещении становится прохладнее, и даже колокольчик над дверью переливается какой-то совершенно уж зловещей мелодией. Не оборачиваюсь — мне совершенно неинтересно, что там происходит. Просто жду возможности купить эти несчастные яйца и молоко. Осталась только старушка, и та уже достаёт из кошелька деньги, потому всё закончится очень и очень скоро.

Чьи-то тяжёлые шаги приближаются. Замираю, когда ноздрей касается знакомый запах, к которому добавился аромат нагретой на солнце кожи и дорогого табака, а плечо ласкает горячее дыхание. Да ну, я брежу, не может этого быть. Это не он, кто угодно, но не он.

Что ему тут делать?

Но моё внезапно ожившее рядом с Крымским тело убеждает в обратном, словно где-то внутри настроен радар, реагирующий на этого мужчину слишком уж остро.

— За костюмом приехал? — выдавливаю, глядя впереди себя, и улыбаюсь через силу светловолосой продавщице в тёмно-синем платье в мелких горох. — Мне, пожалуйста, десяток яиц и литр молока. Да, домашник. Нет, литр. Вот деньги. Да, если можно в ваш пакет. Спасибо большое.

— За костюмом? — удивлённое за спиной, и широкая ладонь ложится на мою поясницу, обжигает. — Боже мой, глупость какая. За тобой, конечно же.

Я так крепко цепляюсь в ручки пакета, что ещё немного и поломаю себе пальцы. Медленно поворачиваюсь, сбрасывая со своей поясницы руку, и встречаюсь со взглядом льдистых глаз. Абсолютно спокойным, задумчивым даже. Крымский смотрит на меня сверху вниз, изучает, и приходится сделать шаг в сторону, чтобы освободить себе проход.

Нужно срочно выйти на воздух и уже там понять, не двинулась ли я окончательно умом или, может быть, вовсе сплю, потому мне всякая чертовщина и мерещится.

— Извини, мне пройти нужно, меня ждут.

Крымский усмехается, но молчит. Взмахивает рукой в сторону выхода, а я краем глаза отмечаю, насколько плотно натянута на его широких плечах куртка, а мягкая кожа издаёт при каждом движении едва слышный скрип.

Хотя у меня такой шум в ушах, что и пушечный выстрел могу перепутать с залпом новогодней хлопушки. Это всё вино, убеждаю себя, хотя кого я вообще обманываю? Это всё Крымский и его внезапное появление.

— Я действительно тороплюсь, — добавляю в свой голос немного больше резкости, чем требовалось и делаю ещё один шаг в сторону. И вперёд. Это же так просто на самом деле.

Только рядом с Крымским всё немного не так, всё чертовски сложнее.

— Иди, — кивает и снова сужает свои невозможные глаза, и в тонких щелочках мелькает что-то такое, чему невозможно сопротивляться. Нечто, что не получается игнорировать. Он словно пытается мне приказать, используя свой вымораживающий душу взгляд вместо оружия. Или просто границы проверяет, растягивая время и пространство под свою реальность.

В груди бьётся живой африканский барабан, и я иду прочь, совершенно перестав понимать, что и зачем делаю. Он здесь. Он приехал. Для чего? Неужели? Да ну, глупости это. Наверное, у него просто была цель здесь, дело какое-то. Мало ли, чем Крымский мог заниматься в этом городке. Проезжал мимо магазина, остановился купить воды. Это же очень просто, да? Да.

Намного проще, чем верить, что ради меня он преодолел этот путь.