Читать книгу - "Альтер Эго. Обретение любви - Иван Вересов"

Залесский поражал его странным сочетанием сценичности и скромности — как это уживалось в одном человеке, Макс не понимал. Сам он сцену не любил, тяготился необходимостью показывать себя. При дефиле по подиуму Лазареву постоянно мнилось, что он на невольничьем рынке. Никакого особого смысла и красоты в этих хождениях он не видел, кроме одного — продать-купить. Причем не только сами шмотки, но и ходячие вешалки, которые их демонстрировали. До моделей с мировым брендом и тем и другим было далеко, как до луны.

Сева выдвигал теории, лопотал о высокой моде. Возможно, где-нибудь в Париже, в модном доме CHANEL это и было так, но не в том междусобойчике, куда втащили Сергея.

На поверку дом моды Всеволода Золотухина являлся местом, где можно было “снять” модель. Максим быстро понял это и давно бы свалил, если бы не жесткая необходимость в деньгах. А теперь добавился еще и Сергей. Это не была любовь, скорее, чувство ответственности и желание защитить. Макс был лишен мужской поддержки в юности, знал, как это трудно. Сергею, наверно, вдвойне, потому что он надеется и разочаровывается. Терять тяжелее, чем не иметь. Максим предпочитал не иметь ничего, кроме цели в жизни. К ней шел, её добивался. Потому и решил для себя: до окончания университета с работой у Золотухина ничего не менять. А там — как карта ляжет.

От Макса в заведении Севы быстро отстали, он достаточно резко и однозначно отказывался от интересных предложений “поучаствовать в фотосессии” или посетить “закрытое мероприятие”. Хозяева ворчали, но не трогали его. Происходило это по двум причинам: во-первых, тип внешности и телосложения Лазарева действительно подходил Севе, который пыжился выдать “перформанс европейского уровня”, во-вторых, что важнее, Макс оказался в теме делишек модного дома Золотухина, держать при себе того, кто может бросить тень на фирму, было гораздо спокойнее, чем отпустить на сторону.

Лазарев уже не раз задумывался, как вытащить Сергея из дерьма и при этом не нажить себе врагов. Покровитель Залесского оказался заметной шишкой в околоспортивном мире, одним из тех, кто держит руку на тотализаторе. Большой любитель нетронутых мальчиков, влияние свое он использовал в весьма грязных целях. Что касается Сергея, давно стало очевидно, что карьера в спорте ему не светит, да и не могло это быть иначе, радужные перспективы поманили и рассеялись. Сергей осознавал это, но к тому времени, как понимание пришло, было уже поздно что-либо менять. Он прятался за иллюзией любви, единственным, что у него еще оставалось. Говорил об этом Максу. С Лазаревым Сергей был предельно откровенен, может быть, потому, что испытывал необходимость поделиться или надеялся услышать “да, ты прав”.

Максим молчал, он не спешил разуверять, это имело бы смысл в случае перемен в их жизни, а пока все оставалось как есть, то и говорить было не о чем.

Кроме репетиций и показов, Макс и Сергей встречались в тренажерном зале. Лазарев регулярно кидал там железо и однажды затащил на тренировку Залесского, когда тот пожаловался, что ему не хватает физической нагрузки на руки, в академии это восполнялось дуэтным танцем, где вместо штанги Сергей тягал партнерш. Оставив академию Вагановой, Сергей лишился практики. С необъяснимым фанатизмом он продолжал заниматься у импровизированного станка — палки, укрепленной в гимнастическом зале с тренажерами. А на пустом подиуме пытался делать прыжки и “середину” экзерсиса. Когда Максим увидел это в первый раз, он был потрясен. Нет, конечно, Лазарев знал, что такое балет, и в театре бывал на спектаклях. Но вот так близко, на расстоянии вытянутой руки…

На третьей их с Сергеем репетиции по отрабатыванию сценической походки Максим увидел это. Он опоздал и еще на лестнице, на подходе к сцене услышал странный звук. Удары, стук, шаги по подиуму? В необычном ритме — три коротких и перерыв. А потом Макс замер в кулисе, так же точно, как в первый раз, когда Залесский улыбнулся ему. Это было невероятно, противоречило законам физики, Максим не представлял себе, что такое возможно — человек зависает в прыжке, парит, летит. Необыкновенно красивы его напряженные ноги и свободные руки.

Сергей прыгал, легко отталкиваясь от сцены. На месте, из позы, с разбега. И было такое впечатление, что стопы его иначе контактируют с полом, чем при обычной ходьбе, беге или стоянии на месте. Максим не мог объяснить, он не знал тонкостей, только смотрел и смотрел…

Сергей устал, остановился, грудь его поднималась от частых вдохов, по виску ползли капли пота. Он отдышался, глянул в кулису, увидел Макса, смутился, сел прямо на сцене, снял мягкую балетную обувь.

— Не хочется форму терять, — вытянул ноги вперед так, что бедра и икры напряглись, а подъемы выгнулись аркой.

— Извини, я не хотел мешать, — пробормотал Максим.

— Ты не помешал, — Сергей развел ноги в шпагат, — сам не знаю, зачем это делаю, теперь уже никому не надо. А скучаю без классики.

— Как не надо? Ты что?!

— Ну а что? Академию я не закончил, ушел со скандалом, ни в один театр меня не возьмут, не то что в театр, даже в коллектив захудалый и то… Да и Яков Михайлович…

Сергей запнулся, и Макс понял, что Залесскому строго-настрого запрещено упоминать всуе тайного покровителя. В доме моды Золотухина тот никогда не появлялся. Другое дело на соревнованиях по легкой атлетике, в элитном спортивном клубе, а еще в яхт-клубе, соучредителем которого являлся.

Макс достаточно узнал, чтобы развеять иллюзии Залесского о любви, например, что Яков Михайлович жил с постоянным партнером, их считали семьей, а мальчиков из спортивных секций и с подиума — мелкими шалостями. Но, опять же, зачем вмешиваться в чужую жизнь, если не можешь изменить ее к лучшему? Была бы у Лазарева практика, он ни минуты бы не сомневался, уговорил Сергея бросить все — и модный дом, и Якова. Но пока ни диплома, ни практики, одни планы на будущее.

А в стране бушует кризис, валятся госструктуры, рушится мелкий бизнес. Неразбериха, мутная вода…

Максим сделал вид, что не услышал имени покровителя, и как ни в чем не бывало спросил:

— Может, ты в другом месте хотел бы позаниматься? Я в спортзал хожу, а у них там и балетный есть, с зеркалами.

— С зеркалами? Да! Мне так не хватает настоящих уроков, дуэтного танца. Руки, спина слабеют.

— Так пошли на тренажеры. Ты мне помогаешь, и я тебе хочу помочь, — обрадовался Макс.

Наконец он нашел способ отблагодарить Залесского. За этим Лазарев прятал и другое желание — проводить больше времени с Сергеем. Макс не хотел признаться в этом, искал аргументы, причины, но с каждым днем становилось очевидней, что дружба с Залесским перерастает в нечто большее.

Попробовав раз, Залесский стал посещать зал регулярно, Макс, как более сведущий на предмет железа, по-тренерски руководил процессом. Договорился он и о разрешении на занятия в балетном зале. Сергей приносил магнитофон, проходил экзерсис под музыку, а Макс смотрел. День за днем. Он понимал, что дело идет на лад, Сергей изменился, в глазах появилось ожидание хорошего: необходимые часы на подиуме заканчивались, и впереди их ждало время для себя.