Читать книгу - "Студентка по вызову - Лючия фон Беренготт"

Его красивые брови взметнулись.

– В Москве? Так ты – русская? А я-то думал, откуда такое имя красивое… Что ж проходи, налью тебе полрюмки коньяка, раз русская. Чтоб не тряслась… Водки нет, прости.

Он отодвинулся, отошел, и только тут я поняла, как сильно ослабели мои ноги. Пришлось на мгновение прислониться к стене – иначе упала бы.

Чуть придя в себя, я нахмурилась.

Коньяку? Он реально собирается плеснуть студентке коньяку? Нет, я, конечно, слышала о посиделках с вином и сыром, которые любят устраивать именитые профессора со своими любимчиками, но обычно на эти посиделки приглашаются все любимчики сразу, а никак не один. И уж тем более не одна.

Мне стало еще больше не по себе, и я решила, что полрюмки коньяка в такой ситуации точно не помешает.

– Садись, – размашистым жестом профессор пригласил меня занять низкое кожаное кресло – одно из тех, в которых удобно можно сидеть только откинувшись, но спинка у них настолько «лежачая», что откидываться просто неприлично. А потому я замерла на самом кончике этого неприличного кресла, сжав руками край, чтоб не сползти назад и вниз.

– Держи, – в руку мне сунули широкий бокал со щедро налитой янтарной жидкостью, терпко пахнущей алкоголем. 

Я замялась, пытаясь вспомнить, говорят ли что-нибудь в англоязычном мире, когда выпивают. Или просто так пьют? А может, чокаются?

Пока мысли метались, Мэйсон со своим бокалом уселся в соседнее кресло, развалившись и вальяжно расставив ноги. Явно не думая ни о каких о приличиях.

– Cheers… – просто сказал, приподнимая бокал на уровень глаз. И добавил. – За твой успех... в студенческом ремесле.

Я выдохнула – не чокаются, значит.

– Спасибо… – пробормотала, прикладываясь к бокалу и отпивая совсем чуть-чуть. Думая о том, что тост прозвучало довольно странно. Кто так говорит – «студенческое ремесло»?

Хотя, может это идиома такая, расхожая в академических кругах? Есть же студенческие гильдии, дома, профсоюзы… значит и «ремесло» вполне может существовать, как термин.

Выпив, я почувствовала себя несколько бодрее и перестала падать в обморок. Заметив это, профессор довольно улыбнулся, еще вальяжнее развалился и поставил бокал на столик между нашими креслами.

– Что ж… раз ты в порядке… давай погоняем тебя по предмету. Ты, надеюсь, помнишь, по какой теме у тебя сегодня экзамен?

Как раз приложившись еще раз, я слегка подавилась.

Какой экзамен?! У нас разве запланирован был экзамен? В голове снова взвихрилась нестройная каша из мыслей. Может, секретарша не сообщила? И по какому предмету он собирается меня «гонять»? По неоплатонизму? По ренессансу? По западной философии? По истории?

ФАК!

Маскируя панику, я слишком усердно присосалась к бокалу, закашлялась и быстро отставила его в сторону – случайно касаясь руки Мэйсона, которой он как раз снова брал свой коньяк.

– Ой… Простите… Я… я… так неловко…

Неловко?! Черт, я не знала, куда себя деть от пронзившего меня шока и от электрического покалывания в пальцах – как раз в тех местах, где я провела костяшками по его запястью!

Словно погладила. Словно… специально это сделала!

Я помертвела. Не дай бог Мэйсон подумает, что я с ним заигрываю! Здесь с этим супер-строго! Вылечу в два счета!

Может, не заметит?

Я аккуратно подняла глаза и чуть не подпрыгнула – до того странно профессор смотрел на меня – весь как-то замерев, зажавшись и выпрямившись в своем неудобном кресле. Даже ноги сдвинул, будто боялся, что я схвачу его за одно место.

Точно заметил – скисла я. Думает теперь, что я приперлась сюда соблазнить его ради диссера или оценок…

Подтверждая мои опасения, Мэйсон резко вскочил на ноги. Я съежилась, глядя на свои колени, готовая выслушать отповедь о том, что вот у вас там может и принято ноги раздвигать, чтобы добиться расположения вышестоящих… но у нас-то тут приличная страна… у нас европейские ценности… свобода личности…

– Гуманизм! – рявкнул профессор до странности низким и хриплым голосом и просто на удивление в тему моим мыслям.

Я икнула от страха, поднимая глаза, готовые наполниться слезами – Мэйсон сидел уже за своим столом, чуть отъехав от него в сторону.

– Первая тема твоего экзамена, мисс Сне…джана. Встань, подойди к карте и покажи мне, в каких странах развилось первым течение гуманизма.

Уже не зная, чего мне ожидать, я перевела взгляд левее – между креслом и окном на стене висела под стеклом картина, изображающая средневековую карту Европы, какие можно легко купить в любом туристическом магазине.         

Совершенно непонятно было, зачем показывать что-то на этой декоративной карте, когда можно просто сказать – перечислить страны поименно и даже с датами.

Но я не смела возражать. Главное, что профессор не сердится на меня, не подозревает в продажности и шлюшестве! Что ничего из того, что я себе только что навоображала, не произошло!

Господи, какая же я дура! Ну кто решает, что с ним заигрывают из-за случайного касания пальцем? Уж точно не светило от науки, обладающий интеллектом гораздо выше среднего!

Обнадеженная, я быстро поднялась, подошла к карте… краем глаза замечая, что Мэйсон поерзал в кресле, будто и здесь ему было неудобно…

– Именно… показать? – уточнила я, уже почти не дрожа голосом.

– Именно показать. Обведи рукой, – профессор снова поерзал и нетерпеливо отхлебнул из своего бокала.

Он, что, решил напиться? – с удивлением подумала, но конечно же, вслух ничего не сказала. Тем более, что мне это на руку – всем известно, что пьяный равно добрый.

Стараясь больше ни на что не отвлекаться, я кивнула и внимательно оглядела карту.

Гуманизм, говорите?

Вспомнить явки и пароли европейского гуманизма было не трудно – все же магистратура у меня с историческим уклоном, не только с философским. А вот показать, да еще рукой… Италия, к примеру, располагалась на этой карте очень низко.

Прям совсем низко. Так низко, что придется сесть на корточки, если я хочу ее обвести. Или… или нагнуться.